Мы приблизились к маяку, я был обрадован, увидя шлюп «Мирный», лавирующий в заливе. От города Сиднея обыкновенной рысью в пятьдесят минут достигли маяка. Он построен близ входа в залив, на южной стороне, на высоком крутом берегу. От поверхности моря до вершины 427 футов английских; сам же маяк вышиной 70 футов. По сторонам сделаны пристройки, в коих живут начальники и работники и хранятся материалы. В фонаре реверберов[112] девять, освещены лампами, которые по три приделаны к углам треугольной вертящейся пирамиды. Пирамида сия совершает свой оборот в шесть минут один раз, а каждые три ревербера показывают свет свой в море через две минуты.

Вертящийся маяк предпочтен здесь неподвижному для того, чтобы суда, идущие ночью с моря, не ошиблись, приняв за маяк непостоянные ночлеги природных жителей, которые без огня никогда не бывают и повсюду оный разводят. Осмотрев маяк, мы поехали обратно; капитан-лейтенант Завадовский сел в катер, чтобы возвратиться морем.

Около полудня ветер, противный шлюпу «Мирный», переменился, задул с моря благополучный, и вскоре «Мирный» положил якорь подле шлюпа «Восток». Свидание офицеров обоих шлюпов произвело неизъяснимую радость.

Весьма тихие ветры по восточную сторону Новой Голландии продержали в море лейтенанта Лазарева семью днями долее нас. Все на его шлюпе были здоровы, исключая одного матроса, который имел признаки цинготной болезни; он из прилежных к работе, но ушибся, по сей причине не имел довольно движения и заразился цингою[113].

Шлюп «Мирный» по разлучении с нами шел назначенным ему путем и так же, как мы, прошел тем местом, на котором по карте Арроусмита находится остров Компанейский, будто бы обретенный испанцами; но сего острова и никакого нового берега на сем пути не видал. Лейтенант Лазарев представил мне следующее донесение о своем плавании[114].

Донесение Лазарева

4 марта. Марта 4-го пополудни, когда мы легли в дрейф близ ледяного острова для наполнения льдом порожних водяных бочек, я воспользовался сим случаем, ездил на шлюп «Восток» и узнал, что Вы решились по наступающему позднему времени оставить дальнейшие покушения к зюйду и следовать прямо в Порт-Джексон. Дабы пространство между путями капитана Кука и Фюрно, которое не менее 65° по долготе и 8° по широте, не оставить неисследованным, Вы предписали мне идти параллельно линии курсов капитана Фюрно, в расстоянии от оной на 2 1/2 или 3°, и потом, войдя в параллель 49°36' под меридианом 138° восточной долготы или как я найду более способным, продолжать курс к осту для обозрения означенного на Арроусмитовой карте острова под названием R. Companys Island, который будто бы обретен испанским судном, «Рафаэль». После чего мне надлежало следовать к южному мысу Земли Вандимена и, наконец, поспешать в Порт-Джексон, названный местом нашего соединения.

По возвращении моем на шлюп увидел я, что привезенный лед был дряблый и до того напитанный соленой водой, что через четыре с половиной часа, на которые оставили оный на палубе, в том предположении, что когда вытечет излишняя морская вода, лед будет годен, сего не последовало: соленый вкус не истребился. Нет сомнения, что ежели б оставить лед на палубе во всю ночь, мы бы получили из оного свежую воду, но ни погода, ни обстоятельства сделать того не позволили, ибо все шканцы были завалены. И так мы принуждены были выбросить столько льда, что наполнили бы оным 20 бочек средней руки.

Я сожалею о сем не потому, однако, чтоб мы в пресной воде нуждались, ибо при умеренном употреблении довольно бы нам было еще месяца на три, невзирая, что на шлюпе все пили сколько хотели: поутру все служители пили чай, а после ужина, со времени прибытия нашего в большие широты, давали им слабый пунш, – я сожалел о негодности льда потому, что сама работа в набирании оного сопряжена всегда с немалым затруднением и употребляемые к сему делу матросы, перемокнув в холодной воде, нередко подвергались простудам.

Добываемая изо льда вода полезна на судах, для того что сохранение здоровья служителей много зависит от опрятности тела и чистоты их белья, а сею водой они мылись и мыли белье. Обстоятельство сие послужит примером на будущее время, что не всякий лед, в море взятый, может быть в скорости годен к употреблению, но именно только тот, который крепок и еще недавно от больших льдин отломился.

Ночью мы видели южное сияние в полном блеске. Сие черезвычайное явление для мореплавателей, окруженных льдами, можно почитать спасительным, ибо распространяет такой свет, что ледяные громады видны за пять и за шесть миль, и несколько раз случалось, что по сему свету мы определяли безопаснейший курс.

Мы шли около пяти узлов под одними марселями, и лишь только небо осветилось блестящей полосой, усмотрели около двадцати небольших льдин впереди нас и по сторонам, так что привести к ветру и взять выше их было уже невозможно, а потому при свете от южного сияния продолжали курс между льдами совершенно как днем, но получили несколько толчков. Шлюп «Восток» в сие время находился на расстоянии около двух миль от нас на левом траверзе и, вероятно, миновал сии льды.

При сем случае не можно не отдать справедливости замечанию капитана Кука, что малые льдины опаснее больших, ибо последние даже и в самую темную ночь, по происходящему от них свету, можно усмотреть за 1/2 мили, а те, которые я называю малыми, по той причине, что с великими теми громадами никакого сравнения не имеют, бывают, однако же, такой величины, что могут проломить обшивку в подводной части шлюпов и тогда неминуемо бедственны, обыкновенно от поверхности моря весьма низки, так что и днем, ежели ветер силен и волнение велико, не иначе оные усмотреть можно, как разве в самом близком расстоянии.

5 марта. По совершенном рассвете следующего дня мы имели в виду одиннадцать ледяных островов, а к 7 часам показалось еще впереди до двадцати; мы тогда находились на широте 59°34' южной, долготе 88°32' восточной; склонение магнитной стрелки по нескольким азимутам, обсервованным у нактоуза[115], найдено 48°40' западное, и было самое большое из определенного на шлюпе «Мирный» в продолжение всего плавания; по удалении нашем к осту начало уменьшаться. В 5 часов пополудни, после взаимных салютов со шлюпом «Восток» и некоторых через телеграф приветствий, состоящих в пожелании друг другу счастливого успеха, мы расстались и пошли под всеми парусами. Место разлучения нашего было на широте 58°50' южной, долготе 89°51' восточной.