Даша решила больше не задерживаться в клубе и, пройдя по коридорам, спустилась на первый этаж.

Тут, в отличие от второго, было гораздо оживленней. Мимо нее прошла та самая красавица с лицом точно из голубоватого льда, которую она видела в баре во время своего первого визита. Красавица приветливо ей кивнула, но улыбка при этом начисто отсутствовала. Казалось, эти губы не были созданы для того, чтобы улыбаться.

«Какая Снежная Королева! – думала Даша, проходя в гардероб и одеваясь. – И вообще, тут все похоже на сказку… Надо сказать, страшненькую сказку… Но, в общем, в ней можно разобраться… Если не трусить…»

Она прошла через холл, не встретив ни души. Видимо, никто не собирался так рано покидать клуб. Даша хлопнула дверью и вышла во двор, с наслаждением вдыхая холодный воздух. Она постояла минуту, глядя на бассейн и статуи, вспомнила те, другие фигуры в кабинете Ларисы и торопливо пошла к воротам. Они открылись, когда Даша была от них на расстоянии двух шагов. «Меня видят из диспетчерской. А кто видит?»

Девушка обернулась, как будто могла увидеть того человека, который открыл ей выход, но увидела только пустой двор. И в дальнем конце этого двора, возле левого торца здания – чью-то фигуру в длинной одежде. Она сразу вспомнила Ларису и поторопилась выйти. Створки ворот сомкнулись за ее спиной.

Даша торопливо шла по дорожке, пробираясь к тому месту, где, как она помнила, остался ее ждать Игорь Вадимович. Дорожка шла вдоль ограды парка, и девушка, оступаясь в глубоком снегу, иногда хваталась за прутья рукой.

Сзади раздался хруст снега, мелькнула какая-то тень. Даша заметила ее краем глаза и резко обернулась. Никого. В безлунном сумраке тонули большие деревья, в их густой тени невозможно было ничего различить.

И все же она чувствовала чье-то присутствие – чувствовала кожей вдоль спинного хребта. «Спросить – кто тут? – мелькнуло у нее в голове. – Нет, глупо…»

Она пошла дальше по дорожке, стараясь держать голову так, чтобы видеть, что творится сбоку от нее. То, что делается сзади, она, конечно, видеть не могла.

Зато могла слышать. За ней кто-то шел, звучно похрустывая снегом. Или это были ее собственные шаги? Девушка снова обернулась, стараясь сделать это как можно неожиданнее, чтобы тот, кто шел за ней, не успел бы уйти в тень и она смогла бы его увидеть.

И она его увидела. Увидела золотое лицо с искаженными чертами, пустые глазницы, извивающиеся щупальца вокруг головы.

Она открыла рот. Крика не было. Протянула вперед руку, пытаясь его остановить. Но не остановила. Она слышала хруст снега под его ногами, видела его развевающийся широкий плащ – весь в золотых звездах. Он шел к ней спокойно, быстро и ровно, шел по снегу, как шел по площади Сан-Марко, – шел за ней, как уже шел за ним. И она побежала.

Она мчалась, не разбирая дороги, срываясь в снег, натыкаясь на ограду, как обезумевшая птица. Она уже не слышала чужой поступи – все заглушали собственные шаги да хрип, вырывающийся из груди вместо крика. Она уже не оглядывалась, потому что знала, что не сможет увидеть маску второй раз и не упасть замертво. У нее откуда-то брались все новые силы. Ужас подхлестывал ее, не давая остановиться.

Сама себя не помня, Даша вырвалась на набережную в ту минуту, когда дыхание у нее уже начинало прерываться. Она понимала, что дала большой крюк по снегу, уйдя в сторону от машины Игоря Вадимовича, и теперь думала только о том, чтобы найти ее.

Она лихорадочно оглядывалась. Мост был слева, значит, машину следовало искать справа. Она бросилась туда, но тут же замерла как вкопанная. С той точки, где Даша находилась сейчас, была видна вся набережная, в том числе и то место, где Игорь Вадимович оставил машину. Но там ничего не было.

Ровно блестел укатанный снег вдоль парапета, ловя свет далеких фонарей за мостом, чернело пространство залива. Даша была одна. Она отчаянно заметалась, думая, что потеряла место. Бросилась в другую сторону. Обогнув мост, обнаружила наконец знакомую машину, но пустую, закрытую. Она отчаянно стучала кулаками по дверцам, рвала на себя ручки – все было бесполезно. В машине никого не было. Даша, задохнувшись, припала лицом к металлу корпуса. Ей уже было все равно, где и как умереть. Она только не хотела больше видеть ту маску. «Если он опять подойдет, я закрою глаза… Пусть уж так…»

– Храбрая амазонка! – раздалось совсем рядом. Даша измученно повернула голову. Игорь Вадимович удивленно оглядывал ее с ног до головы.

– А машину дашь открыть? Или ты решила умереть на дверце, как Александр Матросов?

– Где вы были? – стуча зубами, выдавила из себя Даша.

– «Где, где…» – проворчал он. – Ты бы еще дольше ходила, красавица…

– А… – протянула девушка.

Ее начинал разбирать истерический смех. Она отступила от машины и закрыла трясущимися руками лицо. Игорь Вадимович обиделся.

– Ничего смешного, я живой человек! – сказал он, отпирая дверцы. – А ждал тебя без всяких удобств.

– Ради Бога… – говорила она, захлебываясь смехом. – Ну, ради Бога…

Он завез ее в какое-то ночное кафе близ Невского, и Даша взахлеб рассказала ему все. Перед ней стыли сосиски, плавал лед в стакане с пепси, колыхался невыпитый коньяк в желтоватой рюмке, а она все требовала от Игоря Вадимовича, чтобы он стал на ее место. Наконец тому надоело слушать, и он легонько стукнул ее по руке:

– Хватит! Я все уяснил!

– А толку-то? – Даша поняла, что сочувствия не дождешься, и мало-помалу успокоилась. На сердце у нее было очень тяжело, однако мысли все больше прояснялись, пока перед ней не забрезжила очевидная истина: она вляпалась по уши и эти сосиски могут быть последними в ее жизни".

– Значит, тот же самый костюм… – задумчиво проговорил он, устремляя взгляд в зеркальный потолок.

Даша молча принялась есть сосиску, прихлебывая попеременно то пепси, то коньяк. В кафе было шумно, многолюдно, и ей вдруг подумалось: а не находится ли она сейчас в той же ситуации, что и Аркадий? Кафе в центре. Позднее время суток. Темнота за окнами. И тот, кто шел за ней еще полчаса назад. Тот, кто не догнал ее с первого раза, но со второго, может быть…

Удивительно, но те же самые мысли пришли в голову Игорю Вадимовичу, поскольку тот наконец заявил:

– Какое-то проклятье! Все точно так же! Даша проглотила кусок хлеба и чуть не подавилась.

Он рассеянно хлопал ее по спине, а девушка в этот миг чувствовала себя маленькой и жалкой.

Наконец она прокашлялась, утерла выступившие на глазах слезы и произнесла:

– Вот я и думаю: а стоит ли дальше возиться? Все равно он меня найдет… Разве вы можете караулить меня все время?

– Вот это я тебе и предлагал, – раздраженно напомнил ее опекун. – Но ты отказалась, если помнишь.