— О'кей, — сказал он. — Стало быть, ничего не знаете.

Он повернулся к остальным:

— А кому-то из вас что-нибудь известно? Пускай это даже не имеет отношения к Кристиансборгу. Какие-нибудь слухи. Люди, появлявшиеся в ее окружении, когда там охотились ваши папарацци. Смутные ощущения. Хоть кто-то найдется среди вас, кому есть чем поделиться?

Он обвел взглядом коллег Хюттестеда. Вероятно, половине из них можно было сразу поставить диагноз «смерть мозга»: пустые глаза и полное равнодушие. Может, среди тех, кто помоложе, еще сохранились какие-то признаки умственной деятельности и они что-то знают, если не по собственным наблюдениям, то хотя бы с чужих слов? Как-никак, недаром же это все-таки царство сплетен.

— Говоришь, вас прислал Харди Хеннингсен? — раздался голос Хюттестеда, который подтянулся поближе к купюре. — Уж не вы ли его тогда так подставили? Я хорошо помню, что там был какой-то Карл Мёрк. Вас, кажется, так зовут? Это же вы использовали одного из товарищей как прикрытие, спрятались под Харди Хеннингсеном и притворились мертвым.

По спине Карла продрало морозом, словно дохнуло полярным холодом. Откуда этот тип вывел такое заключение? Все внутреннее расследование проходило в закрытом режиме. Никто даже намеком не высказывал ничего, что могло навести на такие выводы.

— Ты нарочно так говоришь, чтобы я схватил тебя за шиворот и размазал по стене и тебе было потом о чем написать статейку в следующий номер? — Карл надвинулся на журналиста, и Хюттестед быстро отвел глаза, сделав вид, что смотрит только на купюру. — Лучшего товарища, чем был Харди Хеннингсен, нельзя себе представить. Я бы отдал за него жизнь, если б мог. Ты это понял?

Хюттестед послал своим коллегам торжествующий взгляд. Вот и готов заголовок для следующего номера, и Карл выбран жертвой. Вот уж чертово невезение! Не хватало только сюда еще фотографа, чтобы запечатлеть этот момент. Пока не поздно, надо отсюда убираться.

— Дашь тысчонку, если я скажу, кто из фотографов специализировался на Мерете Люнггор?

— А какой мне от этого прок?

— Не знаю. Может, и пригодится. Или ты не полицейский? Можешь позволить себе разбрасываться подсказками?

— И кто же это?

— Попробуй поговорить с Йонасом.

— С Йонасом? А как его дальше?

Тысячная купюра маячила всего в десяти сантиметрах от жадных рук Хюттестеда.

— Йонас Хесс.

— И где его искать? Он сейчас здесь, в редакции?

— Таких, как Йонас Хесс, у нас не берут в штат. Посмотри его по телефонной книге.

Карл записал имя и молниеносным движением спрятал купюру в карман. Все равно этот дурак напишет о нем в следующем номере. Кроме того, Карл в жизни никогда не покупал информацию за деньги, а Хюттестед не настолько важная птица, чтобы ради него изменять своим принципам.

— Ты готов был отдать жизнь за Харди Хеннингсена? — крикнул вслед удаляющемуся сквозь строй Карлу Хюттестед. — Что ж ты этого не сделал тогда?

Адрес Йонаса Хесса Карл получил внизу у портье. Такси доставило его на Вайландс-алле и высадило возле крохотного оштукатуренного домика, занесенного песками времени в виде излишков общественного благосостояния: старых велосипедов, треснутых аквариумов и стеклянных баллонов, оставшихся как память о старинном домашнем пивоварении, истлевших кусков брезента, которые уже не прикрывали гнилых досок, кучи бутылок и всякого другого хлама. Очевидно, владелец домика был одним из тех многочисленных персонажей, которым требовалась помощь какой-нибудь из неимоверно размножившихся программ по обустройству жилища, заполонивших все телевизионные каналы. Здесь пригодилась бы помощь даже самого незаметного садового дизайнера.

Валяющийся на земле велосипед и негромкое мурлыканье радиоприемника за немытыми окнами подсказывали, что внутри кто-то есть. Нажав на кнопку звонка, Карл упорно удерживал ее, пока палец не онемел.

— Заткнись ты, что ли, и прекрати трезвонить! — послышалось наконец из дома.

Дверь открыл человек с красным лицом, несущим все признаки сильного похмелья, и стал вглядываться в Карла, щурясь от слепящего солнца.

— Черт, это сколько же сейчас времени? — спросил он и, отпустив ручку двери, снова скрылся в доме.

Чтобы последовать за ним, вряд ли требовался судебный ордер. Вид у комнаты был такой, какой бывает в фильмах катастроф после падения кометы, расколовшей земной шар. Обитатель дома со вздохом облегчения плюхнулся на просиженный диван, схватил бутылку виски и отхлебнул прямо из горлышка, пытаясь в то же время краем глаза следить за Карлом.

Опыт подсказывал гостю, что в лице этого субъекта ему достался далеко не идеальный свидетель.

В надежде, что это поднимет ему настроение, он передал хозяину дома привет от Пелле Хюттестеда и в ответ услышал:

— Он мне денег должен.

Карл собрался было предъявить полицейских жетон, но передумал.

— Я работаю в особом отделе полиции, который занимается неразгаданными делами, где пострадали люди, — проговорил он.

Такое уж, наверное, никого не могло напугать. Хесс на секунду опустил бутылку. Возможно, эта фраза была слишком длинной для его понимания.

— Я пришел по поводу Мереты Люнггор, — сделал Карл новую попытку. — Я знаю, что ты на ней, так сказать, специализировался.

Хозяин дома попытался улыбнуться, но помешала кислая отрыжка.

— Мало кто это знает, — отозвался он. — Ну и что там насчет нее?

— Нет ли у тебя неопубликованных фотографий Мереты?

Выдавив из себя подобие ухмылки, фотограф подался ему навстречу:

— Заткнулся бы лучше, чем спрашивать глупости. Да у меня их, поди, все десять тысяч.

— Десять тысяч! Это действительно много.

— Слушай сюда! — Он выставил перед собой растопыренную пятерню. — По две-три пленки через день в течение двух-трех лет — это сколько получается снимков?

— Наверное, куда больше, чем десять тысяч.

Так прошел час, и Йонас Хесс благодаря тем калориям, которые как-никак содержатся в неразбавленном виски, приободрился настолько, что смог, не шатаясь, отвести Карла в свою фотолабораторию, размещенную в маленькой бетонной пристройке за домом.

Здесь Карл попал словно в совершенно иной мир, чем тот, что он увидал в доме. Ему довелось побывать в разных фотолабораториях, но он еще никогда не встречал в них такой стерильной чистоты и такого порядка. Разница между обитателем дома и хозяином лаборатории прямо-таки поражала воображение.

Йонас Хесс выдвинул металлический ящик и углубился в его недра.

— Вот, — произнес он, протянув Карлу папку, на которой было написано: «Мерета Люнггор. 13/11.2001 — 1/3 2002». — Здесь лежат негативы, относящиеся к последнему периоду.