Мортен Холланд в честь сегодняшнего торжества облачился в свободное одеяние, которым прибарахлился в Марокко. В таком парадном наряде можно в два счета основать какую-нибудь новую секту.

— Карл, ты как раз вовремя подоспел, — сказал он, щедро накладывая на тарелку жареные свиные ребрышки.

Его соседка Сюссер Петерсен, похоже, изрядно наклюкалась, однако не роняла достоинства.

— Все, скоро мое терпение кончится. Продаю все к черту и переезжаю отсюда. — И она как следует приложилась к своему бокалу с красным вином. — У нас в управлении мы тратим больше времени на заполнение идиотских формуляров, чем на помощь проживающим в городе гражданам. Карл, ты это знал? Пускай бы самодовольные господа из правительства сами так попробовали! Если бы им пришлось заполнять формуляры на каждый бесплатный обед и шоферов, и на бесплатное жилье, и на всякие надбавки и бесплатные поездки, и бесплатных секретарей, и вообще на каждый чох, у них не оставалось бы времени ни пожрать, ни поспать, ни на всякие там разъезды и вообще ни на что. Представляешь себе? Если бы премьер-министру пришлось пыхтеть над формулярами и ставить галочки, о чем он будет разговаривать с министрами, никакие бы совещания не могли состояться. В трех экземплярах, напечатанных на компьютере, который работает через день! Да если бы ему еще приходилось сначала посылать все на визирование какому-нибудь чиновнику, прежде чем выносить какой-то вопрос на обсуждение. Он вообще бы ноги протянул!

Она захохотала, запрокинув голову. Карл кивнул. Скоро разговор перейдет на то, имеет ли министр культуры право затыкать рот средствам массовой информации, да и вообще — по какому праву кто-то там позволяет себе разорять больницы, всю налоговую систему, если на то пошло! И эти разговоры будут тянуться до тех пор, пока не кончится вино и мясо.

Он приобнял Сюссер, потрепал по плечу Кенна и, забрав тарелку, удалился к себе наверх. В конечном счете они думают одинаково. Более половины населения мечтало, чтобы премьер-министр убрался куда подальше, и будет мечтать об этом завтра и послезавтра, и до того самого дня, пока не минуют все беды, по его вине свалившиеся на страну. А на это уйдут десятки лет.

Но сегодня у Карла имелись другие заботы.

2007 год

Карл проснулся в кромешной тьме. Было три часа ночи. Где-то в глубине сознания маячили красные клетчатые рубашки и монтажные пистолеты, а на переднем плане стояла отчетливая мысль, что у одной из рубашек в Сёре был тот самый, нужный рисунок. Пульс колотился бешено, настроение — на нуле, на душе скверно. Имелась одна вещь, о которой он даже не решался думать, но кто остановит кошмар, от которого простыни стали влажными и холодными?

А тут в придачу этот низкопробный писака Пелле Хюттестед! Неужели теперь еще и он начнет в этом ковыряться? Неужели в одном из ближайших выпусков «Госсипа» появится заголовок, где пойдет речь о работнике криминальной полиции, который попал в грязную историю?

Вот черт! При одной мысли об этом у Карла так свело живот, что до самого утра он так и не смог расслабиться.

— Что-то у тебя усталый вид, — встретил его начальник отдела убийств.

Карл только отмахнулся:

— Ты позвал Бака?

— Он будет здесь через пять минут, — ответил Маркус и, наклонившись вперед, продолжил: — Я смотрю, ты так и не подал заявление на курсы руководящего состава. Можешь не успеть к сроку!

— Ну и что! Значит, попаду в следующий раз.

— Карл, ты же знаешь, что у нас существуют определенные планы. Когда твой отдел сможет предъявить результат, тогда, естественно, в помощь тебе будут подключены твои прежние сослуживцы. Но какая от этого будет польза, если у тебя к тому времени не появится тех полномочий, которые дает звание комиссара полиции? Карл, тебе не приходится выбирать — ты обязан пройти курсы.

— Оттого что я буду протирать штаны на курсах, я не стану лучшим следователем.

— Ты начальник нового отдела, а к этой должности полагается звание. Либо ты идешь на курсы, либо будешь искать себе новую работу как следователь.

Карл устремил взгляд на Золотую башню в парке Тиволи, которую несколько рабочих подготавливали к новому сезону. Прокатить бы его разика четыре или пять вверх и вниз на этой штуке, и Маркус Якобсен запросит пощады.

— Я подумаю над этим, господин криминальный инспектор.

Когда в кабинет вошел Бёрге Бак в своей неизменной кожаной куртке, накаленная атмосфера уже несколько охладилась.

Карл не стал дожидаться, пока начальник отдела убийств произведет вступительные маневры.

— Ну, Бак! И напортачили же вы в деле Мереты Люнггор! У вас была куча косвенных улик, которые подсказывали, что не все там так гладко, как выглядит. Что же вы всей командой их проморгали?

Когда наконец их глаза волей-неволей встретились, Карл натолкнулся на стальной взгляд Бака. Нет, черт побери, на этот раз ты у меня так легко не отделаешься!

— А теперь я хотел бы узнать, какие еще жгучие тайны ты держишь в себе по поводу этого дела, — продолжал Карл. — Есть ли кто-нибудь или что-нибудь такое, что создавало препоны на пути твоего расследования, Бёрге?

В этот момент начальник отдела убийств явно подумал, а не надеть ли свои бифокальные очки, чтобы скрыться за ними, но нахмуренное лицо Бака заставило его вмешаться.

— Если отвлечься от нескольких замечаний того рода, на какие способен один только Карл, — бросил Маркус Якобсен, предостерегающе поведя бровью в сторону означенного сотрудника, — то его вполне можно понять, поскольку он сейчас сказал нам, что покойный Даниэль Хейл — не тот человек, с которым Мерета Люнггор встречалась в Кристиансборге. Что, кстати, как справедливо считает Карл, полагалось бы установить еще в ходе предыдущего расследования.

Куртка на плечах Бака пошла кожаными складками, но ничем другим он не показал своего напряжения.

Но Карл уже держал его за горло и не собирался отпускать:

— Это еще не все, Бёрге. Было ли тебе, к примеру, известно, что Даниэль Хейл был голубой и вдобавок находился за границей в то время, когда якобы мог состояться его предполагаемый контакт с Меретой Люнггор? Мне кажется, ты мог бы, по крайней мере, потрудиться показать фотографию Хейла секретарше Мереты Люнггор Сёс Норуп или руководителю делегации Билле Антворскоу, и сразу бы выяснил что тут что-то не сходится.

При этих словах Бак медленно опустился на стул. Видно было, что у него голова пошла кругом. Конечно, через него с тех пор прошла куча других дел и нагрузка у работников отдела всегда была огромная, но все равно Карл его дожмет и положит на обе лопатки!

— Ты и теперь еще считаешь, что в этом деле можно полностью исключить преступление? — спросил Карл, а затем обратился к начальнику. — А ты, Маркус, что на это скажешь?

— Будем считать, Карл, что ты займешься расследованием обстоятельств, связанных со смертью Даниэля Хейла.