Социально расслоенные классовые общества, в том числе современные американское и европейское, состоят из крестьян, выращивающих продовольствие, и не занятых в сельском хозяйстве чиновников и военных, которые не производят продукты питания, а лишь потребляют их, фактически паразитируя на крестьянах. Следовательно, в любом классовом обществе крестьянство должно выращивать достаточное количество избыточного продовольствия для удовлетворения не только собственных потребностей, но также потребностей других. Относительное количество потребителей, не занятых в производстве продуктов питания, которое может прокормить такое общество, зависит от производительности сельского хозяйства. В современных Соединенных Штатах, с их высокоэффективным сельскохозяйственным производством, фермеры составляют всего 2 процента от общей численности населения, и каждый фермер может прокормить в среднем 125 человек (американцев, не занятых в сельском хозяйстве, и покупателей американского продовольствия в других странах). Земледелие Древнего Египта, хотя и намного менее эффективное, чем современное механизированное сельское хозяйство, было тем не менее достаточно эффективным, чтобы египетский крестьянин выращивал в пять раз больше продовольствия, чем было необходимо ему и его семье. Но крестьянин-майя мог выращивать лишь вдвое больше продовольствия, чем требовалось его семье. Общество майя состояло минимум на 70 процентов из крестьян. Из-за этого в сельском хозяйстве майя существовало несколько ограничений.

Во-первых, выращивалось мало продуктов, содержащих белок. Маис, доминирующая культура, содержит меньше белка, чем основные продовольственные культуры Старого Света — пшеница и ячмень. Несколько употреблявшихся в пищу видов домашних животных, упомянутых выше, были меньше размерами и давали намного меньше мяса, чем коровы, козы и овцы Старого Света. У майя был более скромный выбор полезных земледельческих культур, чем у земледельцев в Андах (у которых, кроме маиса, имелись картофель, лебеда квиноа (Chenopodium quinoa) — растение с высоким содержанием белка, и много других, а также лама как источник мяса), намного более скудный, чем то многообразие съедобных растений, которым богат Китай и страны Западной Евразии.

Во-вторых, возделывание маиса у майя было не столь интенсивным и производительным, как в чинампах — «плавучих садах» ацтеков (высокопродуктивный тип земледелия приподнятых полей), на приподнятых полях цивилизации Тиванаку в Андах, на ирригационных системах культуры Моче на побережье Перу или на вспаханных с помощью тяглового скота полях практически везде в Евразии.

Дополнительные ограничения — это справедливо и для наших дней — накладывал и влажный климат страны майя, который затруднял хранение маиса дольше года, в то время как индейцы анасази, проживавшие в сухом климате Юго-Запада США, могли сохранять его в течение трех лет.

И, наконец, в отличие от индейцев, проживавших в Андах, у которых были ламы, и в отличие от народов Старого Света, имевших в своем распоряжении лошадей, быков, ослов и верблюдов, у майя не было тяглового скота, который можно было бы использовать для перевозки грузов и вспашки полей. Всякое сухопутное перемещение грузов в стране майя осуществлялось на спинах носильщиков. Но если послать носильщиков с грузом маиса для снабжения воинских частей, то часть переносимого зерна придется использовать для питания самих носильщиков по дороге туда и еще часть необходимо оставить на обратный путь, так что в пункт назначения поклажа будет доставлена не полностью. И чем дольше путь, тем больше маиса съедают сами носильщики, тем меньше полезного груза остается получателю. Если продолжительность перехода превышает — в зависимости от условий — срок от трех-четырех дней до недели, доставлять маис в расположение армии или на внешние рынки на спинах носильщиков становится экономически невыгодным. Таким образом, невысокая продуктивность сельского хозяйства майя и отсутствие вьючных животных накладывали довольно серьезные ограничения на длительность и удаленность их военных кампаний.

Мы привыкли считать, что военные успехи обусловлены скорее качеством вооружения, чем поставками продовольствия. Но яркий пример того, как улучшение снабжения продовольствием явным образом способствовало военным успехам, можно найти в истории новозеландских маори. Маори — полинезийский народ, который первым заселил Новую Зеландию. Маорийские племена вели жестокие войны друг с другом, но только с теми, кто жил по соседству. Эти войны ограничивались невысокой продуктивностью сельского хозяйства маори, в котором основной продовольственной культурой был сладкий картофель. Выращивать достаточное количество сладкого картофеля для снабжения войск, находящихся на значительном удалении в течение длительного времени, было невозможно. Когда в Новую Зеландию прибыли европейцы, они привезли с собой обычный картофель, который примерно с 1815 года существенно увеличил урожайность маорийских полей. Отныне маори могли выращивать достаточно продовольствия, чтобы обеспечивать действующие войска провиантом в течение многих недель. Результатом стал пятнадцатилетний — с 1818 по 1833 год — период в истории маори, когда те племена, которые получили от англичан оружие и картофель, посылали своих воинов в дальние — за сотни миль — рейды против племен, у которых еще не было ни картофеля, ни огнестрельного оружия. Так более высокая урожайность картофеля положила конец прежним ограничениям на ведение военных действий маори, подобно тому, как относительно низкая урожайность маиса препятствовала войнам майя.

Эти соображения по поводу продовольственного снабжения могут объяснить тот факт, что общество майя оставалось политически раздробленным на мелкие царства, которые постоянно воевали друг с другом и никогда не объединялись в большие империи, как ацтеки в долине Мехико (обеспеченные едой благодаря чинампам и другим формам интенсификации земледелия) или инки в Андах (которые выращивали больше продовольственных культур, доставлявшихся затем на ламах по хорошо вымощенным дорогам). Войска майя оставались немногочисленными и неспособными вести длительные кампании на дальних расстояниях. (Даже гораздо позже, в 1848 году, когда майя восстали против своих мексиканских властителей и, казалось, были уже на грани победы, армия майя вынуждена была прекратить боевые действия и вернуться домой, чтобы собрать очередной урожай маиса.) Население многих городов-государств майя насчитывало от 25 до 50 тысяч человек, нет ни одного свыше полумиллиона, а их размеры не превышали двух-трех дней пешего хода от царского дворца. (Фактические цифры опять же являются предметом жарких споров среди археологов.) С вершин храмов некоторых городов-государств можно было разглядеть храмы соседнего города. Города майя оставались малыми (чаще всего площадью меньше одной квадратной мили), не имели такого большого населения и крупных рынков, как Теотихуакан и Теночтитлан в долине Мехико или Чан-Чан и Куско в Перу, и, судя по отсутствию каких-либо археологических свидетельств, хранение продуктовых запасов и торговля заботили властителей куда меньше, чем в Древней Греции и Месопотамии.

Теперь перейдем к краткому изложению истории майя. Страна майя является частью так называемой Мезоамерики — обширного региона, где обитали древние цивилизации американских индейцев. Этот регион простирается примерно от Центральной Мексики до Гондураса и до появления там европейцев представлял собой (наряду с Андами в Южной Америке) один из двух центров технического прогресса Нового Света. У страны майя было много общего с другими странами Мезоамерики — их объединяло не только то, чем они обладали, но и то, чего они были лишены. Например — и это оказывается совершенно неожиданным для жителей современного западного мира, чьи представления основываются на историческом опыте Старого Света, — у жителей Мезоамерики не было металлических инструментов, блоков и других механизмов; они не знали колеса (не считая игрушечных в некоторых местностях), парусных судов и домашних животных, достаточно крупных, чтобы перевозить грузы или тащить плуг. Все величественные храмы майя построены при помощи каменных и деревянных инструментов и исключительно за счет мускульной силы.