что произошедшее запятнало его. Но я не могла действовать столь безрассудно, имея на руках двух слабых новорождённых близнецов, которые нуждались в матери. Поэтому я взяла вас и вернулась домой.

Она сглотнула.

— Вчера, когда Эловен принесла мне весть о том, что вы нашли его, и что он превратился в оленя, — так же, как и она сама в орла, — я поняла, что старые инстинкты и несмытый позор, мучивший его все эти годы, непременно приведут его сюда. Айяра верно догадалась о том, что мне известен секрет. До того, как пасть жертвой ведьмы, он не успел погибнуть в странствиях. Это значит, что в его мече по-прежнему заключена жизнь. И теперь я возвращаю эту жизнь ему.

Она плашмя приложила лезвие к его макушке.

Пламя, бушующее вокруг хижины, внезапно угасло, оставив лишь почерневший остов. Порыв ветра подхватил пряди потустороннего дыма и разорвал их в клочья. Вдалеке скорбно закаркала ворона, а затем звук стих.

Меч начал пылать так жарко, словно его заново ковали в волшебном горне, где он родился много лет назад. На краю леса показалась тень с тремя длинными шеями и тремя лицами: сердитым, печальным и смеющимся.

— Зверь Рыкающий! — воскликнула Эловен. — Вот уж не думала, что когда-нибудь его увижу!

Но солнечный свет рассёк тени, и оказалось, что в них не таился никакой зверь; это было всего лишь воспоминание.

Сияние меча разлилось во все стороны, покрыв позолотой каждую поверхность на поляне.

Тело на земле сделало глубокий вдох и открыло глаза.

— Линден? Роуэн? Уилл? — король прижал ладонь ко лбу, и, закашлявшись, сел, после чего опустил взор на свой заляпанный кровью сюрко. Стрела лежала на земле, чудесным образом извлечённая из его тела. — Что случилось? Где мы?

Роуэн опустила руки. Её трясло. Сначала Уиллу показалось, что она сейчас разрыдается, но потом он осознал, что её ужас и скорбь преобразились в бурю гнева. — Почему вы нам лгали? Вы думали, что нам нельзя доверить правду? Разве это не одна из тех вещей, которую неплохо бы знать детям? Между прочим, Роуэн и Уилл, та женщина, что родила вас, была ведьмой, и её проклятье въелось в вас до самых костей. Ах да, ещё ваш отец убил её после того, как прожил с ней целый год. Мы решили, вам будет интересно узнать.

Альген Кенрит имел славу хитроумного рубаки. Поговаривали, будто он обладает сверхъестественным чутьём на опасность и невероятно развитой способностью мгновенно приспосабливаться к переменам в окружении. Беглого осмотра ему хватило, чтобы заметить сдержанное, но настороженное выражение лица Линден, сгоревшую хижину, жадное любопытство во взгляде Эловен, растративший чары меч и собственных детей.

— Не всегда полезно знать неприглядную правду, если события произошли ещё до того, как вы могли их осмыслить, — произнёс он тем проникновенным, бесхитростным голосом, который давно вошёл у него в привычку. Уилл никак не мог решить, был ли этот голос притворством или же искренним проявлением отцовского характера.

— Вы решили, что нам не нужно об этом знать! — крикнула Роуэн, бешено жестикулируя. — Что мы не заслуживаем знать!

— Что толку было рассказывать вам об этом отвратительном поступке, который вы никак не могли исправить? Наши чувства к вам с братом остались неизменными, но, если бы правда вышла наружу, она могла бы серьёзно повлиять на то, как к вам относятся другие люди. И мы не хотели идти на такой риск.

Когда король протянул руки, одну к Роуэн, другую к Уиллу, они с Линден обменялись взглядами в знак негласного уговора, пронесённого ими сквозь года.

— Мы просто хотели защитить вас, — с печальной улыбкой закончил их отец.

Рука Уилла дёрнулась. Сейчас он протянет её и возьмёт ладонь отца. Всё будет прощено и забыто. Ведь они спасли Верховного короля, разве нет? Их странствие увенчалось успехом. Только это имело значение.

Но Роуэн крепко прижала руки к своему телу. — Защитить нас! — фыркнула она. — Да вы же защищали самих себя!

Верховный король поморщился, словно неприятная правда острым шипом вонзилась ему под кожу.

— Роуэн, — строго сказала Линден. — Я считаю, будет лучше, если…

— Нет! Дело даже не в том, что ты не доверял нам. Всё гораздо хуже, не так ли? Тебе было слишком стыдно во всём признаться! Ты боялся, что люди узнают о твоём отвратительном поступке и решат, что ты вовсе не такой идеальный, надёжный, верный и справедливый Верховный король, каким тебя считают. Но это Матушка спасла наши жизни, заплатив высокую цену. Ты ускакал невесть куда, потому что больше заботился о своём драгоценном добром имени, чем о нас! — она повернулась к Линден, — А ты! Ты смирилась с этим, чтобы сохранить его репутацию! Сомневаюсь, чтобы кто-нибудь из вас имел к нам хоть каплю уважения.

Глаза Роуэн вспыхнули. Она явно намеревалась совершить нечто безрассудное и непоправимое. Одна мысль об этом заставила Уилла чувствовать попеременно то жар, то озноб, то головокружение.

— Ро, успокойся, — сказал он, взяв её за руку. — Это не...

Молнии сверкающим каскадом побежали вверх по её рукам, глубоко проникая в плоть, пока она не засияла так ярко, что на неё стало невозможно смотреть. Волна пробирающего до костей холода хлынула из глубин его тела, потянувшись к молниям, чтобы слиться с ними воедино. Свет и лёд захлестнули их, накрыли с головой, пронзили насквозь.

Хватка бури, такая мощная, что бесполезно было ей сопротивляться, потащила Роуэн и Уилла прочь от тихого рассвета и запаха углей. Как будто дверь распахнулась под ними, или над ними, и они упали вверх, или наружу, выдернутые в совершенно незнакомое им место, которое, как он мгновенно и с ужасом осознал, не относилось ни к Королевству, ни к Дебрям. Куда-то непостижимо далеко от всего, что он когда-либо знал и любил.

Последним, что он услышал перед тем, как мир вокруг исчез, был тихий свист Гаррука и его бурчащий голос: — Вот тебе и раз.

17.

Гаррук Дикоуст потерял мать в раннем детстве. Она была отставным солдатом. Что бы ей ни довелось пережить, она никогда не делилась этим со своим малолетним сыном. Отец частенько говорил ему, что с ней навечно остались её шрамы, которые она носила с мужественной усталостью. Гаррук плохо её помнил. Но ему хотелось верить, что в ней было что-то от строгой заботливости и железного