Пассия Ники Мейми Ван Дорен была одета в белое платье с таким низким вырезом, что не только мужчины, но и женщины не могли оторвать взгляда от ее выставленных напоказ грудей. Вместе с Мэрилин Хилтон они исполнили довольно чувственный танец хула-хула под аккомпанемент трех полинезийских музыкантов.

– Прием проходил на берегу под сверкающими звездами, – вспоминала присутствовавшая на нем Лоуэлла Парсонс. – Было просто изумительно, впрочем, как обычно на роскошных приемах Хилтонов.

Мейми вспоминала, что, пока она наслаждалась чизкейком с ананасами по-гавайски, Джон Кэрролл сказал ей, что Ники серьезно ею интересуется. «Думаю, он хочет на тебе жениться, – сказал Кэрролл. – Так что смело разыгрывай свою карту, милая, и получишь всю эту роскошь. Представляешь?» Мейми слушала его с безразличной улыбкой, а про себя думала: «Если бы я была такой девушкой, мне не составило бы труда войти в этот круг победителей и заполучить хороший кусок состояния Хилтонов, ведь его друзья просто подталкивали меня к замужеству с Ники. Мне казалось, что они могли бы лучше его защищать, ведь на кону было такое богатство. А они меня совсем не знали. А вдруг я оказалась бы охотницей за деньгами?»

Среди гостей были, разумеется, и Конрад со своей старой знакомой, жизнерадостной и энергичной Энн Миллер. Казалось, Конрад всячески избегает Мейми Ван Дорен. Разумеется, у него не было желания знакомиться с ней. В какой-то момент она сама подошла к нему, собираясь представиться, но он отвернулся к проходящему мимо официанту и попросил его принести скотч. Затем он сразу завел разговор с кем-то из гостей, так что Мейми ничего не оставалось, как удалиться.

Однако Мэрилин Хилтон сказала Ники, что Мейми ей понравилась и что они могут снова как-нибудь с нею увидеться. Ники немедленно воспользовался ее одобрением и попросил ее повлиять на отца. Мэрилин обещала ему уговорить Конрада устроить встречу с Мейми.

Через две недели Конрад скрепя сердце согласился пригласить на обед в Каза Энкантадо Ники и Мейми.

– Когда мы подъехали к особняку Хилтонов, – вспоминала Мейми Ван Дорен, – я просто не поверила своим глазам. Я не видела ничего подобного. Это было что-то необыкновенное. Особняк скорее напоминал какой-нибудь отель Хилтона, обстановка была такой роскошной, что дух захватывало. Я вспомнила маленькую квартиру Ники на Дохени, где была несколько раз, и не понимала, почему он живет так скромно, когда у его отца такой огромный особняк.

Около часу они сидели в изысканно обставленной гостиной в ожидании появления Конрада, причем Ники не скрывал своего волнения, нервно попыхивая гаванской сигарой. Затем вошел дворецкий Уилсон и сказал, что обед скоро будет подан.

– Что! – вскричал Ники. – Но отец еще не вышел поздороваться с нами.

– Сожалею, сэр, но мистер Хилтон велел мне пригласить вас и вашу гостью присоединиться к нему в столовой.

– Что ж, – с досадой вздохнул Ники. – Если он так хочет. Спасибо, Уилсон.

– Затем мы прошли через лабиринт комнат в столовую, огромную, как ангар для самолетов. В центре столовой стоял массивный обеденный стол, кажется, с каждой стороны по двенадцать стульев и по одному в торцах. В дальнем конце стола сидел Конрад в строгом костюме и галстуке. У него была красивая и величественная внешность. Он встал, холодно взглянул на меня и сказал: «Добро пожаловать в мой дом, дорогая». Затем снова сел. Представляете, он ни слова не сказал Ники! Ники подвел меня к стулу в середине стола, где стояли массивная золотая тарелка и тяжелые серебряные приборы. А сам Ник занял место в другом конце стола, лицом к отцу. Нас разделяло такое пространство, что, казалось, мы вообще находимся в разных местах. Постоянно входили и выходили слуги и дворецкий, четко исполняли свои обязанности, но заметно нервничали. На стол подавалось столько еды, что просто трудно было себе представить, что это обед всего на три персоны! Его можно было сравнить с трапезой в английском дворце в начале 1900-х годов. Если ты не привык к такому образу жизни, то обстановка воспринималась как очень официальная и даже жутковатая.

– Ну-с, моя дорогая, как вам нравится кинобизнес? – спросил Конрад, когда горничная подала соус к лобстеру. При этом он смотрел не на Мейми, а прямо перед собой, в направлении Ники.

– Это очень интересное дело, – смущенно сказала Мейми. – Встречаешь множество разных людей.

– Это верно. А могу я спросить, как вы оказались в этом бизнесе? – спросил Конрад, по-прежнему не отрывая взгляда от сына.

– Ну, мне очень помог Говард Хьюстон.

Конрад по-прежнему не смотрел на нее и будто не слышал.

– Говард Хьюстон вроде как открыл ее, папа, – нервно сказал Ники.

– В самом деле? – сказал Конрад, подняв брови. – Гм… Понятно.

Так оно и продолжалось. Конрад задавал вопрос Мейми, но явно не замечал ее, и за нее отвечал Ники.

«Нужно ли говорить, что я вовсе не чувствовала себя желанной гостьей», – говорила Мейми.

После обеда у Конрада с Ники зашел неприятный разговор о бизнесе с самопишущими ручками, в который Ники недавно стал вкладывать деньги. Идея заключалась в том, чтобы в каждом номере отелей Хилтона по всему миру находились большие самописки, которые затем гости могли приобретать по льготной цене, всего одному доллару за две штуки. Однако пока что эта идея не давала прибыли. И Конрад выбрал именно этот момент, чтобы сообщить Нику о своем неудовольствии.

– Люди просто уносят эти ручки, а денег не оставляют.

Конрад понимал, что, когда человек берет имеющуюся в номере ручку и пишет ею, потом он машинально кладет ее в карман и уходит с ней. Это не воровство, а просто автоматизм.

– Но эти ручки слишком длинные, чтобы они влезли в карман, – возразил Ники и объяснил, что они предназначены для использования за столом, у них даже колпачка нет. Поэтому Ники не верил, что люди крадут их.

– Но требовать доллар за две ручки? – спросил Конрад. Лично он не стал бы платить целый доллар за две самописки. – А ты смотрел приходные книги? Судя по записям, люди явно уносят эти ручки без оплаты.

Ники только покачал головой, когда отец сказал, что тот не знает, как у него идет дело. От досады он развязал галстук, расстегнул пуговку своей накрахмаленной рубашки, и галстук просто висел у него на шее. Ему было страшно досадно, что его первая деловая инициатива подвергается такой уничижительной критике в присутствии Мейми.

– Каждое новое дело требует времени, – оправдывался он перед отцом.

– Что ж, пожалуй, – уступил ему отец. – Но инстинкт говорит мне, что из этого ничего не получится.

Ники промолчал.

(Интуиция не подвела Конрада: вскоре идея Ники окончательно провалилась.)

После тяжелого разговора с отцом Ники, пытаясь поднять настроение, пригласил Мейми осмотреть огромный дом. Конрад решил пойти с ними. Ники показывал девушке одну комнату за другой, а Конрад молчал, по-видимому все еще раздраженный предыдущим разговором. Наконец все вышли на воздух.