Округа была наполнена только самыми знакомыми страннику лесными звуками, журчанием сильного течения реки и запахом только что пожаренной крольчатины.

— Могу я спросить тебя… — Иллайа потянула руки к костру, чтобы согреться. — Скажи, что для тебя значит принцесса? Я не понимаю твоих намерений. Я вижу, что ты испытываешь чувства к черноволосой чародейке, но вытаскивать из плена мы отправились серебряноволосую.

— Мы были близки. — Ответ медведя был холодным и скупым и нисколько не намекал на продолжение разговора.

Волшебница даже не подумала смутиться, более того, она продолжила настаивать на развитие больной для странника темы.

— Когда мы поможем ей, вы снова сможете быть вместе.

— С чего ты взяла? Нам с ней никогда больше не быть вместе. Слишком много сказано и теперь все, что было между нами — в прошлом. Лиана сама решила разорвать все связи, а поможем мы ей исключительно потому, что только я виновен в том, что сейчас ей сулит бесконечная пытка с печальным концом в виде ужасной и мучительной смерти. — Сарвилл огляделся.

— В таком случае, когда мы спасем принцессу, что дальше? Король пошлет армию, чтобы отыскать свою дочь. Он перевернет всю Неймерию с ног на голову и не успокоится, пока не узнает, что с ней сталось. — Иллайа подошла к страннику и посмотрела на беспокойную воду.

— Что дальше? — Сарвилл не знал, что дальше, и некоторое время молчал, непринужденно расшатывая рукой камыши перед собой. — Она может направиться в Творс. Там маги на хорошем счету, а все чародеи со способностями имеют высокие титулы и обязанности при императорском дворе.

— Спрятать ее в стане врага? Здравая мысль. Возможно, король и стал бы искать там в первую очередь, если бы только это был не Творс. Хорошо. А что, если взять ее с собой? Она будет сильным союзником, если все, что говорил Вастерас правда. Быть может вы снова сможете быть вместе.

— Чего ты добиваешься, Иллайа? Хочешь поговорить откровенно? Тогда слушай. Если бы я не испытывал чувства вины, то прямо сейчас оседлал бы коня и отправился за Ноэми. — Сарвилл посмотрел на волшебницу пронзающим неприятным взглядом. Она не ответила.

— Я любил Лиану… — сказал он спустя некоторое время. — Или мне казалось, что любил? Когда я в последний раз видел ее, она призналась, что никогда не испытывала ко мне тех же чувств, и все, что между нами произошло, было для нее не больше, чем обычное развлечение — игра, в которую так интересно играть, будучи в самом расцвете сил. После того откровенного разговора мне следовало сделать какие-то выводы, только вот время выпало не самое подходящее, меня почти сразу заключили под стражу, а там, знаешь, не до дел сердечных. В той ситуации единственное, чего ты желаешь, это не сгнить на том же месте, на котором ты стоишь, ешь и справляешь нужду. Что же касается моих чувств — да, я вспоминал тот разговор не раз после того, как сбежал, и каждый раз это доказывало мне, что мы поступили правильно. Лиана мне как сестра — не больше. Теперь я понимаю.

— А Ноэми?

— Довольно.

Ночь окутала путников морозным ветром, своими сильными и резкими порывами он заставлял их содрогаться. Девушка молчала, скрестив руки на груди и, пытаясь согреться, растирала плечи. Звезды на небе загорались одна за другой, словно отвечающий за их свечение слуга принялся за работу и шел по облакам, прикладывая горящий факел к каждой еще холодной звезде.

— Как думаешь, предсказание Вастераса может сбыться? — волшебница тяжело выдохнула.

— Предсказание? Не будь наивной. Старик бредит. Возможно, он ловко управляется со своим языком, но годы не пощадили его ум. Нечто спящее в недрах земли и разбуженное грешниками… небеса рухнут на землю… Не смеши. Из всех чувств на свете он вызвал во мне лишь сочувствие.

— Значит не веришь, — она озабочено посмотрела на него.

— Отчего же?

— Сарвилл, я могу вызвать землетрясение, повелевать землей! Ты можешь управлять огнем! Я клянусь, что, если кто-то многие тысячи лет назад предсказывал это — его тоже называли безумцем! Неужели его история не тронула тебя?

— А если тебе скажут, что гномы размножаются, высиживая огромные яйца у себя в Городе Гор, ты поверишь? — он улыбнулся. — Ложись первой, я останусь нести караул.

Волшебница промолчала и пошла в сторону лежака.

— Поверю, — сказала она, когда уже легла и накрылась одеялом. Сарвилл еще раз улыбнулся, оторвал стебель камыша и затеребил его в руках.

***

— Тише, — шепотом произнес странник, прикрыв разбуженной чародейке ладонью рот, чтобы она не закричала от испуга. — Гляди. — Раздвинув заросли, он показал в сторону Девичьей Горы.

У ее подножия спешивались с коней королевские паладины. Ветер трепал знамя короля Рогара, на котором лев вцеплялся в глотку дракону. Люди что-то бубнили, выкрикивали ругательства, стряхивали с себя дорожную пыль и озабочено возводили глаза наверх, устремляя свои взгляды на Башню Стихий. Все дастгардцы, что были на виду, принадлежали к касте воинов — каждый из них был облачен в железные доспехи.

— Мы проспали. Теперь нужно придумать новый план. И как можно скорее, — медведь сжал челюсти так, что на его лице заиграли скулы.

Сперва они хотели перехватить конвой на мосту, где, выждав подходящий момент, чародейка могла бы землетрясением разрушить его и расколоть королевскую охрану на две части — тех, кто уже преодолел мост и тех, кто остался на другой стороне. Так шансов отбить принцессу было бы гораздо больше — две дюжины королевских паладинов хоть и не беззащитные соперники, но они значительно слабее полусотни подобных бойцов. Сейчас же, когда их единственный козырь был бит, оставалось немедленно продумать запасной план, а еще лучше начинать тут же воплощать его в жизнь.

— Я не помню, как заснул, а когда проснулся, паладины уже пересекли реку.

— По крайней мере, теперь нам не придется ее переплывать… Что будем делать? — Иллайа протерла глаза — они слезились, болели и не желали полностью открываться.

На небе висела полная луна, временами забредавшая за густые тучи. Было холодно и сыро, а в воздухе пахло влажностью и лошадиными кучами только что проехавшего мимо конвоя.

— Нам ни за что не освободить принцессу с боем. Отряд хорошо обученных паладинов в одночасье разделается с нами, какую бы магию мы не применили, — медведь в отчаянье стукнул по высокой траве перед собой, она закачалась и скоро приняла привычное положение. Он повернулся к лесу, вглядываясь в него и бурно размышляя вслух. — Оставим затею освободить ее? Вернемся за Лианой позже?

— Ты уверен?

— Я уверен в том, что что бы мы сейчас ни придумали, это будет равно самоубийству.

— Но должен же быть какой-то выход? Вспомни кого-нибудь хитрее нас из всех, кого ты встречал раньше. Как думаешь, такой человек смог бы что-нибудь придумать, оказавшись в нашем положении?

— Кто-нибудь хитрее нас не полез бы в эту авантюру вовсе, — Сарвилл наклонил голову, продолжая вглядываться во мрак леса и скрестив руки на груди.