Ресурсы заканчивались. Все и у всех. Дрон чувствовал это через полуинтеграцию с Измененными, но не знал даже, сколько еще удастся выдержать ему самому, не говоря уже о них. А и надо-то совсем немного: до цели буквально несколько сотен метров. Мыслеобраз типа «стоять насмерть!» Дрон слал непрерывно, хотя и не знал, есть ли у Измененных такое понятие и могут ли они вообще представить себе, что это такое – стоять насмерть.

Очередное попадание разряда в молниезащиту – и кое-где уже пробивает. Вон, кажется, свалились несколько моряков… Или это потому, что Дрон и «химик» уже плоховато справляются с рассеиванием сероводорода? Сувайвору захотелось надеть темные очки – от непрерывных молниевых разрядов слезились и слепли глаза. Или это не от разрядов? Впрочем, какая теперь разница? Он уже смирился с тем, что умрет. Оставалось неясным лишь одно – до того, как выполнит свою миссию, или после? Первого бы не хотелось. Очень.

Мысль о кольце энергии появилась неведомо откуда – вряд ли из собственной памяти. Может, из памяти крови Измененного, которую он вколол себе в вены? Или, скорее, от кого-то из его спутников, потому что полуинтеграция частично связывала их разумы. Наверное, отголосок этой идеи возник в голове даже не одного, а всех их сразу… видимо, потому, что они чувствовали – предел близок. Вот только кольцо, насколько понял Дрон, – это объединение энергии нескольких Измененных, а что делать, если все они на грани истощения? Разве что фокусом кольца сделать сувайвора, у которого ресурсов несколько больше…

«Объединяемся в кольцо! – транслировал Дрон мыслеобраз своей команде. – Сделайте меня фокусом! Все что угодно, но мы должны выстоять!»

Они поняли. И сделали. Дрон даже не сообразил, что именно, но интеграция углубилась, только не в ментальном, а в энергетическом плане. Из сувайвора невозможно сосать энергию – у него к этому делу иммунитет. С одной оговоркой – если только он не захочет поделиться энергией сам. А сейчас он хотел и делился. Чувствовал, что слабеет, но граница истощения слегка отодвинулась от фризеров и «химика», предоставив им шанс еще какое-то время продержаться в этом ядовито-огненном аду.

Пожалуйста, нужно устоять! Совсем немного, чуть-чуть, как в песне про последний бой, потому что уже ясно, что бой этот действительно последний. Дрон почти физически ощущал приближение к той самой точке – мыслеобраз от Шахматиста впечатался в его сознание намертво, и все существо сувайвора теперь превратилось в средство для достижения этой цели. Достичь ее и умереть… Корабль только жаль и моряков, но что поделаешь – это их долг, именно ради этого они пошли служить: защищать и, если понадобится, умереть за свою землю. Сегодня понадобится, простите, ребята…

Все, последние ресурсы кончаются, даже с кольцом энергии, но… вот и нужная точка.

– Бомбы! Сбрасывайте бомбы! – хрипло заорал Дрон.

Сквозь шум в ушах он слышал, как командир «Адмирала Макарова» продублировал его крик короткой и четкой военной командой «Огонь!», а сквозь туман в глазах видел, как моряки бросились ее выполнять… И выполнили. Три… нет, четыре глубинные бомбы ушли в темные воды Черного моря, чтобы там, в его пучине, сделать свое дело…

Держась уже на остатках жизненной силы и воли, Дрон почувствовал взрывы в глубине и последний всплеск энергии агонизирующего Источника… А потом барьер пал, и огненная волна хлынула на корабль, пожирая моряков, находившихся на палубе, двоих фризеров, элементы конструкции корабля… Резко усилились запах тухлых яиц и жар… но тут же откуда-то сзади пахнуло холодным воздухом, словно от… пространственной аномалии?! Как?! Откуда?! Да нет же, это бред гибнущего сознания, и только. Но даже если… он не может, не должен. Надо разделить участь этих несчастных…

Вот только «химик» Лир оказался другого мнения. Он бросился на Дрона, толкнул его всем своим весом и вместе с ним провалился в пространственную аномалию за считаные секунды до того, как капитанский мостик захлестнул огненный шквал. А через несколько мгновений сдетонировал боезапас, и фрегат «Адмирал Макаров» окутался дымно-пламенным облаком взрыва…

* * *

Неведомо где

Темнота, тишина, холод, неизвестность. Очнувшись, Дрон попытался пошевелиться. Получилось это с трудом, и сувайвор чуть не взвыл – так отозвалось его тело на эту попытку движения. Болело буквально все, а сил практически не было. Последнее, что он запомнил, – как возникла пространственная аномалия и Лир затолкнул его туда. Откуда взялась аномалия? Кто ее создал? Куда она привела?

Честно говоря, Дрон не испытывал от своего внезапного спасения ни малейшей радости. Он ведь уже смирился со смертью, был готов разделить участь всех, кто находился на злосчастном фрегате «Адмирал Макаров». Вот зачем и кому понадобилось его вытаскивать?!

Сидел он на чем-то твердом, кажется, на камнях. Только почему не видно-то ни фига? Сувайвор попытался подняться. Это получилось, но с диким трудом, и каждая мышца при этом сочла своим долгом болью известить его, что она есть.

– Ч-черти полосатые! – простонал Дрон.

– Командир?! – отреагировала темнота знакомым голосом… Только голос этот никак не мог звучать, ибо принадлежал покойнику.

Нет-нет-нет, этого не может быть, у него галлюцинация или бред, или он все-таки умер и это тот свет… Хотя последнее вряд ли – на том свете тело бы так не болело.

– Командир, это ты?! Ты здесь?!

– Шахматист?! Ты же мертв!

– Как выяснилось, не совсем, – проворчала темнота.

– Но как, черти полосатые?! Кто тебя вытащил?! И где мы?!

– Мы, похоже, в какой-то пещере. Думаю, вытащил меня тот же, кто и тебя. В батискафе откуда-то взялась пространственная аномалия, в которую я, к счастью, успел дернуть вместе с собой двоих из тех, кто там со мной был, до того как пришел полный трындец… А ты?

– Тоже аномалия. На командирском мостике фрегата. Корабль погиб, сгорел, спасся только я и Лир, «химик». Но бомбы на Источник мы сбросить успели… Кста-а-ати…

– Что?

– Кажется, я знаю, кто нас спас…

– Сеятель? – догадался Шахматист. – Один из тех, что, стало быть, на нашей стороне?

Дрон кивнул, но тут же, сообразив, что из-за темноты напарник не видит этого жеста, произнес:

– Больше некому. Наверное, Посвященный попросил за нами приглядеть и подстраховать, если что… Кстати, а где остальные? Те, кто спасся с нами?

– Без понятия. Не видно ж ни зги, а у меня, как назло, ни фонаря, ни зажигалки, ни даже спичек.

– Да-а-а, аналогичная фигня и со мной… – пробормотал Дрон. – А на ощупь тут передвигаться – только руки-ноги ломать.

И в тот же миг где-то в отдалении возникло слабое зеленоватое свечение, манящее и одновременно пугающее, словно призрачные огни на болоте. Дорогу это свечение, конечно, не озарило, зато тьма перестала быть непроглядной и глаза получили возможность к ней привыкнуть.

– Вот вам, стало быть, и свет… – пробормотал себе под нос Шахматист. – Как будто услышали.