Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Намёк на содомию был очевиден, и статс-дама слегка сморщилась.
– Кстати, не могли бы вы взять на себя этот вопрос? Понимаете, хочу, чтобы в спектаклях участвовали и девушки… С дуэньями, разумеется, – успокоил он вскинувшуюся было женщину, с возрастом ставшую изрядной ханжой. Та задумалась, и Грифич «добил»:
– Насколько проще станет устраивать браки… Возьмётесь?
Такое предложение Анастасия Михайловна пропустить не смогла – возможность стать свахой для высшего общества означала колоссальное влияние. Ну да пускай, зато у Владимира прибавилось сторонников при Дворе – дама была особой весьма влиятельной.
С этим предложением он выступил в конце февраля, а в середине апреля уже подал Петру проект Института благородных девиц, и Измайлова с остальными статс-дамами были в числе тех, кто яростно поддерживал это начинание.
– Ну и как вы это видите? – спросил государь.
– Сперва наметим структуры Института и подберём преподавателей, – неторопливо отвечал князь, раскладывая перед Петром выкладки. – Девиц можно разместить в Новодевичьем монастыре[101]. Предлагаю набирать двести или триста девочек из благородных домов и столько же – сироток из солдатских семей.
– Последних будут учить попроще, – веско добавила Измайлова, – на выходе из них будут хорошие гувернантки и компаньонки[102]. А может, и кто из дворян рангом пониже соблазнится взять их в жёны.
– Согласись, государь, – подхватил попаданец, – Институт этот – дело необходимое, пора уже.
– А солдатских-то дочек зачем? – вяло трепыхался Пётр.
– Так мы ж не всяких будем, – решительно сказала Анастасия Михайловна, – а только тех солдат и унтеров, что успели проявить себя геройски. Согласись, государь (да, повтор, но зачатки НЛП известны уже давно – «Согласись, государь») – так-то солдатикам легче будет в боях умирать – надежда будет, что кровиночки в люди выйдут.
На том и порешили.
Директором нового Института решили поставить Измайлову – женщина в возрасте, зарекомендовать себя успела как особа умная, властная, решительная и склонная к интригам. В помощь же вызвался Грифич:
«Опыт-то у меня уже есть, так что помогу Анастасии Михайловне вначале, а потом она и сама справится».
Статс-дама благосклонно согласилась – всё-таки Институт предстояло налаживать с ноля и помощь Владимира, успевшего зарекомендоваться себя человеком умным и энергичным, была весьма кстати.
Сам же попаданец, выходя из кабинета Петра, поставил в мысленном списке галочку – он приобрёл ещё немного сторонников и немного – влияния. Впрочем, учитывая связи его «напарницы», речь шла о весьма солидных величинах…
– Нет денег! – раздражённо бросил Пётр в ответ на просьбу Владимира о строительстве Гимнастической[103] школы, – воруют! Найдёшь – дам!
Князь нашёл…
– Что-о? – багровел государь. Узкоплечий, широкобёдрый, откровенно не воинственный и «домашний», выглядел он в этот момент устрашающе.
– Цалмейстер Канцелярии главной артиллерии и фортификации Григорий Орлов[104], - повторил Грифич, – гребёт хорошо.
– Снова Орлов, – с ненавистью повторил будущий император, оттягивая воротник мундира. – на что тратит?
– На гвардию.
– Ты доигралась, Като… – прошипел Пётр и стремительными шагами вышел из кабинета.
Он устроил грандиозный разнос супруге: «Знаю, что рогат, но имей же совесть и не выставляй мои рога напоказ!»
Орлов был уволен со всех постов и получил предписание направиться в один из пехотных полков, расположенных на южной границе. Однако излишне мягкий Пётр Фёдорович так и не довёл дело до конца. Наорав на супругу и её приближённых, репрессиями он не увлёкся и почти все получили разве что символические взыскания о недопустимости подобного поведения.
К этому Екатерина уже привыкла – последние пару лет она регулярно получала выволочки от супруга. Если вначале он был весьма снисходителен к её изменам, то теперь потерял всякое терпение. Мало того, что она выставляла напоказ своих любовников, так ещё и не стеснялась клянчить деньги у иностранных дипломатов[105]. Весной и вовсе – родила от Орлова сына…[106] А теперь ещё ухитрилась посадить Орлова на денежный поток, из которого тот черпал, ни капли не стесняясь. Да, собственно говоря, воровал большую часть поступающих средств…
Грифич остался недоволен результатами – Пётр был в своём репертуаре. Позже, сидя с вернувшимся из ссылки (благодаря Петру) Миниху за бочонком пива, на вопросы фельдмаршала «Об известном деле» он только мрачно буркнул:
– Государь ослеп.
Несмотря на все интриги Владимира, непотопляемая Екатерина всё оставалась супругой будущего императора. Можно, разумеется, и не увлекаться «игрой», став по-настоящему нейтральным. Но… спортсмен прекрасно помнил, как на одном из балов хорошо подпившая Като принялась приставать к нему в углу за портьерами.
Не желая лезть в чужую супружескую жизнь… Да откровенно говоря – женщина вдобавок была не в его вкусе. Так вот князь просто отстранил её и ушёл. Через несколько дней в зеркальной поверхности он увидел взгляд Екатерины, смотревшей на него. Там была такая ненависть…
Офицер не знал, играет ли обида отверженной женщины или что-то другое. Однако такие глаза он часто видел – у врагов, несущихся на тебя с клинком наголо и желающих непременно, любой ценой убить врага.
После этого случая, и без того расположенный к Петру, он сделал свою ставку – на законного императора. Возможно, та Екатерина и впрямь была Великой и многое сделала для страны. Но эта… Эта заводила любовников без всякого стеснения, брала деньги у дипломатов вражеских держав и желала власти – власти любой ценой. Попаданец принял решение: она не должна прийти к власти, и если понадобится…
Глава восьмая
Повлиять на Петра Грифич так и не смог. Не смог Миних, Воронцов… Пётр Фёдорович был твёрдо убеждён, что поскольку он законный государь, то идти против него никто не посмеет. Вот вроде умный же человек, но откуда в нём этакая прекраснодушность? Сколько переворотов совершилось уже в России и всё равно – «не посмеют»…
Однако и сделать ничего Владимир толком не мог – влияния не хватало. Ну и помимо всего прочего, сейчас как раз был своеобразный период междувластия, когда не ушли ещё прежние сановники и не уселись достаточно уверенно нынешние. И естественно, были игроки, игравшие только за себя.
Не только Екатерина – хватало и других ловцов удачи помельче. Были партии английские