Хасавюрт – Москва, 1992–2009 гг.

– Бытует мнение, что Мурад Аджи приписывает древним тюркам крест в корыстных целях, чтобы сблизить современных тюрков с армянами и христианами, используя особенность человеческого подсознания, типа «25 кадра», так ли это?

Конечно, так. Только так. И никак иначе… «Наблюдательные» люди вычислили мою коварную сущность, разгадали мои дерзкие планы. Молодцы… Еще с первой «Полыни…» почувствовал шепоток за спиной. Кто-то очень хотел внушить, что книги Мурада Аджи пронизаны корыстью и тщеславием, что писал я их со злой целью. Но я полагаю такую реакцию нормальной. Идет познание Времени, познание себя в рамках этого времени, было бы даже обидно, если бы без боя, без сопротивления, по приказу сверху приняли мой взгляд на историю. Кто-то в порыве ревности предлагает свои книги в качестве альтернативы. И это тоже считаю нормальным, хотя и непорядочным.

«Оппоненты» не унимаются: пусть. Кричат, руками машут, а взлететь не могут… Крыльев нет – то есть книг, которые читают. И это их поведение хороший урок всем нам.

Унижать автора повелось со времен Деде Коркута, отца древнетюркской поэзии, его тоже пытались оговорить. Кто? Сами тюрки!.. Змея, ужалившая Коркута, выразительный образ клеветы, погубившей его. Даже в имени мудреца вычленяют теперь только «корк», связывая его с испугом и боязнью. Словно забыли, что Коркута призывали «устроить счастье» (кор кут), дать «счастливое имя» новорожденному или герою. Не страх, а надежду на счастье (кут) приносил Коркут людям.

К сожалению, врагами тюрков всегда были тюрки – батраки, мечтавшие стать баями. Они идут на любую подлость. Волосы поднялись дыбом, когда читал «Книгу моего деда Коркута», давно цветут у нас оговор, предательство, зависть. Не только сейчас. «Песнь о Богач-Джане, сыне Дерсе-хана», открывающая книгу, словно предостережение тюркам: поверив оговору, отец убивает сына. Выходит, порок тот наследуемый, он, как хвост у лисицы, стал частью народа.

С возрастом я осознал, Бог действительно справедлив, предавшие Его не заслуживают иной участи, и потому не надо идеализировать тюркский мир, в котором черви точат здоровую плоть. Думаю, возродить наш народ нельзя. Слишком поздно. Да и зачем? Надо спокойно принять бесспорную данность: тюрки таковы, какие есть, и имеют то, что заслужили – забвение.

О народе не упоминают даже энциклопедии… Грустно мне все это.

Может быть, о том и не стоило говорить, но, к сожалению, на «струнах» порока играют противники тюркского братства. Оговор, нашептывание – любимый прием иезуитов, какой век демонстрирующих свое искусство сеять раздор. Но придумали эту беспроигрышную тактику не иезуиты, а китайцы.

Мудрые китайцы первые научились воевать против тюрков руками самих тюрков. И им многое удалось в VII веке, если судить по географической карте. Далеко на север от Великой Китайской стены продвинули свою государственную границу. Захватили преогромную добычу. Примерно на трети территории современного Китая когда-то говорили по-тюркски. К слову сказать, там и ныне не умолкла тюркская речь…

Тогда такой вопрос, возможны ли приемы защиты в той идеологической войне, которую мы всегда проигрывали? О том, похоже, никто не думал. А они были, эти приемы самозащиты. Меня, например, именно «официальная» ложь вдохновила на бой, вернее, на поиск правды. Я отвечаю шептунам новыми книгами. Пусть враги сильнее страдают от зависти. Пусть глотают собственную желчь, рвут свою печень: удел слабого – страдание.

Слабы не мы, а они, на нашей стороне правда! Вот в чем хочу убедить читателя. За это и оговаривают меня.

…Кстати, ваш вопрос о кресте кем задан? Зачем повторять за ними? Не лучше ли задуматься, разве Мурад Аджи придумал тенгрианскую веру? Ее символику? Разве Мурад Аджи сочинил сюжеты тюркских орнаментов, которым тысячи лет? Там всюду равносторонний крест – знак Тенгри. Это же азы нашей культуры, ее высший символ, фундамент. Сколько еще молчать о нем?.. И кому на руку наше «гордое» молчание?

Об этих находках из курганов всегда запрещалось говорить. И не говорили.

Что делать, не все видят Время, мне повезло больше других, поэтому мой долг не молчать, а рассказывать: люди должны знать знаки своей культуры. Что в том плохого? Уверен, рано или поздно в тюрках проснется память и заговорит совесть… Что, если мои книги знак возрождения той – уснувшей! – культуры?

Что, если географ стал историком по воле Неба? Он поднял глаза и сквозь серые тучи увидел солнце (по-тюркски «гун»). Небесные лучи расходились ровными крыльями, складывая равносторонний крест, – знак силы, побеждающей тьму. Отсюда – Небесный Бог, наш Верховный Тенгри. Все на свете дает только Он, самый справедливый Судья, так считали древние тюрки. Мне Он дал дух гунна и концепцию Великого переселения народов.

Правда, иные читатели не понимают меня, не хотят, они переиначивают сказанное не из-за того, что непонятно написано, а из-за того, что воспитаны в неверии. Во всем видят подвох и «25-й кадр».

Как их перевоспитать? Давайте думать сообща.

– Мурад Эскендерович, но людей можно понять, очень неожиданны ваши книги. Так, на обложке «Тюрки и мир: сокровенная история» помещена русская икона, она вызвала протест у мусульман. Зачем вы ее поместили?

Слушая вас, честное слово, удивляюсь. В каком же дремучем болоте мы сидим… Лучше спросите, кто изображен на иконе? Отвечу: Умай. В духовной культуре предков она – женское земное начало. Через Умай Тенгри посылает людям Свое благоволение. Ребенок в Ее руках – дар Божий… Тюрки называли его Майдар (Умайдар), то есть Дар Умай. Он и есть Спаситель мира.

Забыли Тенгри, забыли Умай, забыли Майдара, вот и сидим у разбитого корыта, с перекошенными от подозрений рожами… Дай нам «25-й кадр».

А его у меня нет!

Икона – плод тюркской культуры, она напоминание о Всевышнем. Дословный перевод слова с древнетюркского языка «говори истинно», или «раскрой душу». Каждая орда видела свой лик Умай – лик покровительницы. Икона, собственно, и делала орду ордой! Скажем, была Донская Умай, ее почитали улусы и юрты Дона.

На обложке моей книги помещена Киевская Умай, в XVI веке московские тюрки, приняв христианство, назвали ее Владимирской Богоматерью. Подобное случилось с Казанской Умай… Так же попала в еще тенгрианскую Москву на исходе XIV века Смоленская икона (бывшая Литовская Умай), ставшая ненужной Литве, где уже доминировали католические настроения… Мы сами разбазаривали прошлое, сами теряли знаки своей культуры. И уже забыли о них. Вот почему я сделал такую обложку книги. В напоминание.

Хотел показать: утраченное наследие народа не пропадает! Как и сам народ. Они лишь меняют имя, называются по-другому.

Или такой пример. В 1969 году в Иссыкском кургане советские археологи нашли «Золотого человека», уникальнейшее захоронение тюркского царя в полном облачении. Но лучше бы не находили. Исследование находки вели под диктовку Москвы. Череп исчез тут же – он принадлежал европеоиду, а это никак не состыковывалось с теорией «диких кочевников», которую отстаивает Запад. Золотой крест, украшенный драгоценными камнями, огнем сиявший на шлеме царя, тоже таинственно исчез. В шлеме осталась лишь дырочка… Когда у меня была встреча с президентом Казахстана, я обратил его внимание на эту дырочку и рассказал о недостающей детали. Он понял.