– А как же брачный договор? – спросила Грейс, – разве не Йен должен вести переговоры об условиях?

– Чезаре и его министры договорятся с женихом и его семьей, и объявление о браке будет сделано в Хэмпшире. Принц Чезаре приедет в Тремор. В нашей деревне Уичвудесть католическая церковь, и в ней будет венчание. Надеюсь, все эти приготовления вас устраивают, Лючия.

– Я не хочу выходить замуж ни за одного из них. – с несчастным видом сказала она. – Я не люблю ни кого из них.

Грейс обняла ее за плечи.

– Может, попытаться уговорить вашего отца передумать и предоставить вам больше времени, чтобы найти человека, за которого вы сами захотите выйти замуж.

– Я ничего не стану просить у отца! Всю жизнь oн делал вид, что меня не существует. Я бы не попросила у Чезаре и куска хлеба, если бы голодала!

– Тогда, видимо, вам придется выбирать из этих претендентов.

– А как я могу выбрать? Как?

«Как я могла бы позволить какому-то мужчине, кроме Йена, даже дотронуться до меня?»

Грейс еще крепче обняла плечи Лючии, но ни одна из женщин не ответила на ее вопрос. Да и что они могли сказать?

Лючия закрыла глаза и с трудом проглотила ком в горле, стараясь заглушить боль. Она была влюблена в Йена, но было ясно, что он не питал к ней таких же чувств. Если бы Йен любил ее, он бы не поехал в Анатолию. Если бы он любил, то не толкал бы ее в объятия другого мужчины. Он бы в ту же ночь в карете схватил ее и увез с собой, женился бы на ней и послал к черту все последствия. Но, как и ранее Арман, Йен не любил ее.

Лючия чувствовала, как кривится ее лицо, и опустила голову. Слезы жгли глаза, но она сдерживала их. Она не станет плакать из-за человека, который не любит ее. Однажды она, жаждавшая любви девочка, уже проливала слезы. Теперь, взрослая женщина, она больше не сделает этого.

Пора посмотреть правде в глаза. Она не любила ни одного из этих мужчин, но они все, казалось, были влюблены в нее. Ни один из них не отшвырнет ее, не отошлет прочь, не уедет в Анатолию и не забудет о ней. Казалось, она получила то, о чем молилась в тот день в саду леди Кеттеринг. Бог ответил на ее мольбу в трехкратном размере. Ни один из них не был Йеном, но Йен не хотел ее. Лючия глубоко вздохнула и подняла глаза.

– Пригласите их всех на этот вечер, ваша светлость. Пусть претенденты поборются за мою руку, и в конце концов и я сделаю выбор. – Она встала. – Как это вы, англичане, говорите? Пусть победит лучший.

Две последующие недели Йен занимался только делами. Целыми днями он готовился к приезду принца Чезаре, вникая в малейшие детали, уверяя себя, что если он не сделает этого сам, то другие непременно что-нибудь испортят.

Граф Тревани, представитель принца, приехал, чтобы помочь в приготовлениях, и привез с собой роскошные подарки от Чезаре для короля Вильгельма, королевы Аделаидыи премьер-министра. Для Лючии он доставил дорогие ткани, золотую посуду и драгоценности, они должны были стать частью ее приданого. Даже Йен получил в подарок серебряный меч чрезвычайно искусной работы.

Йен вежливо принял меч и от имени своего правительства подарки для короля, королевы и премьер-министра, сообщив при этом Тревани, что Вильгельм IV желал бы встретиться с его высочеством и торжественный обед уже подготовлен. Йен рассказал о своей договоренности с герцогиней Тремор, и Тревани все это одобрил.

Йен также позаботился о подарках для Лючии и сообщил, что она получит их как можно скорее, выразив при этом надежду, что она будет в восторге и благодарна за них. Драгоценности казались очень щедрым даром для незаконнорожденной дочери, но Йен не мог не заметить, что среди жемчугов и бриллиантов не было ни одного рубина.

Он помнил о разговоре Франчески с Лючией о рубинах. В этом не было ничего удивительного, ибо он без конца ворошил в памяти тот вечер во всех его мучительных подробностях. Он довел себя до полного истощения, но это мало помогало, ибо все, что ему приходилось делать, было связано с Лючией, и мысли о ней вытесняли из головы все остальное. Даже сон не был спасением. Она являлась к нему в сновидениях, его тело терзало желание так, что он начинал думать, уж не умер ли он неведомо для себя и не попал ли в ад. Только в аду можно испытывать подобные муки.

Семнадцатую ночь подряд Йен проклинал ее, злился на нее и пытался возненавидеть, но он не мог выбросить из памяти ту ночь в карете, не мог забыть ее теплое податливое тело, заглушить ее стоны наслаждения, все еще раздававшиеся в его голове. Она непрестанно преследовала его, но он не мог возненавидеть ее, как ни старался.

Спустя две недели после отъезда Лючии в Тремор-Холл он получил письмо от герцогини, в котором она сообщала, что приготовления к званому вечеру в загородном доме идут полным ходом. Приглашения разосланы, меню составлено, развлечения придуманы, все закончится грандиозным балом, в конце которого Лючия сделает свой выбор.

Эти слова мгновенно вернули Йена к жестокой действительности. Она может выбрать Монтроуза, Блэра или Уолфорда. Один из них будет целовать, ласкать ее, положит в постель, овладеет ею. От этих мыслей Йен перестал сомневаться, что находится в аду. Он в этом был уверен.

Йен сложил письмо герцогини и спрятал в портфель, утешая себя, что его личный ад продлится недолго.

Принц Чезаре приедет через неделю. Затем две недели будут продолжаться переговоры, встречи и прочее, где потребуется его присутствие, – целыми днями придется обсуждать с принцем и его министрами дипломатические дела, а вечерами пройдут торжественные обеды и балы до глубокой ночи. У него окажется множество дел, и его голова будет занята ими, и он надеялся, что доведет себя до такого переутомления, что даже Лючия не сможет мучить его в то короткое время, когда ему удастся немного поспать.

Еще ему придется провести несколько дней в Тремор-Холле, где на балу Лючия сделает выбор. Он сможет это пережить. Затем будет свадьба, но его уже там не будет. Слава Богу, что сэр Джерваз так запутал отношения с турками. Это значило, что к тому времени, когда Лючия Валенти станет женой какого-нибудь британского пэра, Йен будет плыть на корабле в Анатолию. Он станет вести прежнюю жизнь, и, как он надеялся, рассудок вернется к нему.

Тремор-Холл представлял собой большое имение, по своему великолепию ничем не уступавшее дворцу принца Чезаре в Болгери. Парки и сады были прекрасны, огромный дом внутри блистал роскошью, а в оранжереях герцога было множество экзотических растений, привезенных со всех концов света. Герцог и герцогиня были внимательными, любезными хозяевами и делали все возможное, чтобы Лючия чувствовала себя как дома. Еда была превосходной, предлагалось множество интересных занятий, а министры Чезаре прислали из Лондона огромное число портних, чтобы начать готовить приданое невесте. В таких обстоятельствах большинство женщин были бы безмерно счастливы.

Лючия была в отчаянии.

Не в ее характере было грустить подолгу, однако она не могла стряхнуть с себя уныние, владевшее ею. Она принимала довольный вид, чтобы не обидеть герцога и герцогиню или чтобы они не посчитали ее неблагодарной. Она помогала придумывать развлечения и забавы для предстоящего званого вечера, на который было приглашено более сотни гостей. Она научилась играть в крокет,стрелять из лука и играть в вист. Когда начали съезжаться гости, она была одинаково любезна с каждым из трех поклонников. В ответ они вели себя как истинные джентльмены и даже были друг с другом вежливы. Лючия улыбалась, выражала удовлетворение, притворялась счастливой. В душе она чувствовала себя так, словно умирала.