— Но почему бы вам не заряжать ваши снаряды более высокой дозой транквилизатора? Тогда лекарство срабатывало бы скорее и им можно было бы стрелять в любой участок тела акул. Ведь приближаться к акуле для того, чтобы выстрелить ей в открытую пасть, опасно.

— Вы правы, — согласился Гммм. — Но от высокой дозы транквилизатора акула может погибнуть. А нам бы этого совсем не хотелось.

— Да, — кивнул Том и сочувственно добавил:

— Понимаю.

Они молча наблюдали за продвижением акул внутри зеленого круга.

— Вы должны понять, — нарушил молчание Гммм, — что значат для нашего народа здания, выстроенные из драгоценных камней. С их помощью мы стараемся выразить наше единение не только с родной планетой, но и со всей Вселенной. Если настанет такой день, когда мы лишимся всех наших драгоценных зданий, мы что-то утратим как народ. Пожалуй, мы потеряем сердце нации. Несколько поколений иксстлан очень огорчены участившимися нападениями акул. Если бы вы могли прочесть произведения нашей госпожи поэтессы на языке оригинала, чтобы целиком насладиться их красотой, то вы бы ощутили в них печаль, сравнимую с закатом, с сумерками — они полны предчувствия конца нашего существования. Мы думаем, что это известно и нападающим на нас акулам. Видимо, об этом им каким-то образом сообщили более цивилизованные акулы вроде тех, которые вершат свои делишки на товарной бирже. Безусловно, это всего лишь предположение, но это предположение только прибавляет нам печали.

Том и Люси даже не знали, что и сказать. Но выждав несколько минут, Люси все же попыталась перевести разговор на другую тему.

— Скажите, пожалуйста, Гммм, — обратилась Люси к иксстланину. — Когда мы с вами познакомились, вы сообщили нам, что можете по собственному желанию менять пол, в зависимости от настроения. Но почему госпожа поэтесса именно госпожа? Она решила все время сохранять свой женский пол?

— А, понятно, — отозвался Гммм. — Дело в том, что при жизни каждого поколения нашего народа появляются индивидуумы, заслуживающие всенародного почитания и славы. С давних времен повелось, что такие важные особы… по-моему, по-землянски это называется «замораживают»… так вот, они замораживают себя в том или в другом поле до конца своих дней. При этом они, естественно, вольны выбирать, на каком поле остановиться. Госпоже поэтессе больше понравился женский. Но она могла бы с легкостью выбрать и мужской. В таком случае к ней нужно было бы обращать… о, простите, я хотел сказать «к нему», «господин поэт».

Со стороны города снова послышался тревожный перезвон.

— Я ошибся! — вскричал Гммм. — Акулы ближе, чем я думал! Теперь они могут в любую секунду выйти на берег!

Том и Люси оторвали взгляды от зеленого кольца на платформе и устремили их к темной полосе побережья. Они смотрели. Они ждали. Но там ничего не было, кроме волн, которые беспрепятственно наплывали на берег — за одними волнами следовали другие… и больше ничего видно не было.

— Теперь — в любую секунду! — повторил Гммм.

Мозг Тома работал как двигатель автомобиля и быстро набирал обороты.

Не могло ли быть так, чтобы господин Валгинда убедил их с Люси отправиться на Иксстл, надеясь, что они придумают, как защитить иксстлан от набегов акул?

Могло.

Тоска охватила Тома, на него словно нахлынула холодная, сине-зеленая океаническая волна. Да, у него было оружие, да, он прошел обучение, соответствующее статусу ученика террориста, но акулы были такие огромные, их было так много, а он — всего один. Разум Тома метался, он пытался припомнить все, что слышал об акулах. «План действий… ну же!»

— Что-что? — вдруг спросила мужа Люси, обернувшись к нему. — Ты, кажется, пытался что-то сказать по-французски?

— Ну да, — смущенно отозвался Том, знавший о своем неважнецком французском прононсе. — Как это там говорил Жорж Жак Дан тон во время Французской революции? Нам нужна… и что-то там такое…

— Ты хотел сказать: «Нам нужна дерзость, и еще раз дерзость, и всегда дерзость!»? — четко выговорила Люси. — Том, и какие же дерзания у тебя на уме?

— Пока не знаю, — покачал головой Том. — В том и беда.

— Взгляните внутрь кольца! — резко проговорил Гммм, прервав разговор супругов.

Том и Люси последовали его совету. Теперь акулы были скрыты только пеной прибоя и выглядели еще толще, чем раньше. Они, казалось, даже еще сильнее раздулись посередине. Сказать наверняка было трудно, так как внутри зеленого круга возникала картина, благодаря которой Пэренты видели акул не совсем спереди, а как бы одновременно спереди и сверху, под углом. Однако двигались морские хищницы теперь совсем по-другому. Их гладкое, плавное скольжение прекратилось — они передвигались рывками и более ритмично, что ли. Люси и Том заметили не только это, а кое-что и еще.

Платформа завибрировала, вибрация шла снизу, с побережья — вибрация размеренная, ровная. Словно бил барабан, но барабан беззвучный.

— Они выбрались на мелководье и маршируют, — пояснил Гммм. — Еще немного, и вы увидите, как они выходят из воды. Их уже можно слышать и ощущать.

— Слышать и ощущать? — изумленно переспросил Том. Но в ту же секунду они и услышали, и почувствовали. Неслышное биение вдруг соединилось с глухим топотом — словно под волнами одновременно заработали сотни паровых молотов, и как раз в это время из воды появились первые акулы.

Как только они вылезли на сушу, Том и Люси обратили внимание на то, как «постройнели» хищники. Но еще интереснее оказалось то, почему это произошло. Вылезая на берег, акулы становились на четыре лапы — толстые, похожие на слоновьи — нет, гораздо короче и толще слоновьих!

Все больше и больше длиннющих акул выходило на берег. На четырех лапах они напоминали крокодилов, приподнявшихся во весь рост. А воздух сотрясал топот тех, которые еще шлепали по мелководью.

Топ-топ-топ (пауза). Топ. Топ, топ (пауза). Топ!.. Даже здесь, наверху, в воздухе, Тому и Люси казалось, что платформа ходит ходуном.

Первые вышедшие из воды шесть акул выстроились в шеренгу на берегу. Они развернулись мордами к городу, продолжая при этом маршировав на месте, словно солдаты, и их топот сливался с грохотом лап тех акул, которые вылезали на берег следом за ними.

Вскоре на берегу уже стоял целый строй акул, по шестеро в ряд — они маршировали и смотрели на город, а город, казалось, подрагивает, хотя до него еще было довольно далеко.

Акулы все прибывали и прибывали — их уже были не сотни, а тысячи. Том и Люси в ужасе взирали на растущую серую массу.

— Но зачем они так топают? — спросила Люси у Гммм. — Инстинктивно или нарочно?

— Вероятно, тут действует что-то вроде сочетания инстинкта, присущего амфибиям, и определенных намерении, — прокричал в ответ Гммм, стараясь, чтобы земляне расслышали его за топотом акульих лап. — У нас есть сухопутные животные, которые бьют копытами, предупреждая противника о том, что они сейчас нападут. Может быть, и тут происходит что-то в гаком же духе. Но думаю, акулы хотят напугать нас и заставить покинуть город, дабы затем они могли войти в него и без помех забрать наши драгоценности. Они всегда так делают. Мы никогда не бросали город. Но они все равно топают.