Солнце перевалило за полдень. У колхозного сарая девчата и хлопцы складывают под навес сено. У плетня старые деды раскуривают трубки и мирно беседуют меж собой:

– В подбор сено идёт…

– Погода подходящая…

– В самый раз для уборки.

В волосах у девчат путаются сухие стебли, забираются за воротники, щекочут шеи.

Председатель колхоза Степан Ильич мнёт в ладонях душистый пучок сухой травы и жадно вдыхает её запах:

– Богатые корма для скотины!

По улице пробегают с граблями девчата.

– Эй, девчата! – окликает их Степан Ильич. – Повыше от реки скирды складывайте, где я указал.

– Добре! – звенят с улицы молодые голоса.

Степан Ильич смотрит на небо, поглаживает широкой ладонью бритые щёки. Праздничная, расшитая васильками рубашка ловко сидит на его статной фигуре; воротник туго охватывает загорелую шею. Голубые глаза щурятся от солнца.

– Разодела тебя, Степан Ильич, жинка, как на свадьбу! – шутят над ним старики.

Степан Ильич смущённо оглядывает себя, осторожно снимает с рубашки сухой стебелёк и улыбается широкой, простодушной улыбкой, показывая ровные белые зубы:

– Верно, что разодела! К сенокосу и вышивала.

Старики улыбаются:

– Ребята наши москвичей ждут – до свету встали да за Игнатом в Ярыжки бегали!

– Ну, ясно, большой интерес для них!

– Сейчас должны прибыть, – скручивая папиросу, говорит Степан Ильич.

Во двор вбегает босоногий подросток:

– Дядя Степан, вас до сельрады кличут!

– Добре. Иду сейчас. – Степан Ильич крупно шагает к воротам.

– Степан Ильич, бригадир спрашивает, какое ваше распоряжение будет насчёт луговины, – сегодня там починать косить или завтра? – окликает председателя дивчина в красной косынке и синей подоткнутой юбке.

– Сегодня, сегодня починайте, пока погода стоит!

На улице, толкая друг дружку, скачут ребятишки. Щупленький дед Михайло суетливо пробегает мимо.

Показываются возы, доверху нагружённые сеном.

– Стой! Стой! Заверни один воз до школы!.. Заверни, говорю, председатель приказал! – машет рукой дед Михайло.

В колхозе «Червоны зирки» не до гостей.

Стоят горячие дни сенокоса. Люди чуть свет вышли на работу, село опустело, и только из трубы председателевой хаты вьётся дымок.

Мать Степана Ильича, баба Ивга, вытаскивает из печи дымящийся чугун, вычерпывает дуршлагом горячие вареники. Тёмное, сухое лицо её с чёрными бровями раскраснелось. Аккуратно подобранные под очипок гладкие волосы, подёрнутые сединой, блестят, как намазанные маслом.

– А где ж то наш Степан? И весь народ на поле – некому будет и встретить приезжих… – беспокоится она. – Спасибо, хоть ты, Татьянка, забежала! А ну, сходи, доню, за холодцом! Проголодаются диты с дороги!

Татьяна, председателева жена, хватает полотенце и бежит в погреб. Разогретая солнцем земля жарко припекает её босые ноги.

Степан Ильич быстрым шагом идёт к своей хате.

– Поторапливайся, жинка, поторапливайся! Время!

На широком лице Степана Ильича блестят капельки пота, он расстёгивает воротник и вытирает платком шею.

– Ой, Стёпа, так же некрасиво!

Татьяна на ходу застёгивает мужу воротник, оправляет ему рубашку.

– Да жарко же… – покорно говорит он, подхватывая на руки выбежавшего из хаты маленького белобрысого хлопчика. – А ну, Жорка, садись на плечи, да пойдём до ворот, сынок! Глянем на дорогу – не едут ли гости из Москвы.

* * *

С утра сидели у околицы колхозные пионеры, купая в пыли босые ноги и прикрыв от солнца глаза. Трижды успели они сбегать к реке, прежде чем ветер донёс до них звонкую песню и из-за леса вынырнул грузовик с широким полыхающим, как пламя, пионерским знаменем.

– Едут! Едут!

– Бежим на село!

– Выходьте с хаты! – врываясь во двор Степана Ильича, кричали ребята. – Живо! Бо воны вже туточки!

– Встречают! Встречают! – волновались в машине приезжие. – Митя! Нам как, Митя?

– Знамя выше! Девочки, знамя поднимайте! Ребята, подъезжаем! – кричал Васёк Трубачёв, придерживая разлетающийся рыжий чуб. – Пойте громче!

Сергей Николаевич поднял шляпу и, стоя в машине, замахал ею над головой.

– Ура! Ура! – дружно вырвалось за его спиной.

На улице, у хаты председателя колхоза, быстро собрались встречающие.

Грузовик остановился. Оттуда, как горох, посыпались ребята, хватаясь за протянутые к ним руки.

– Доехали!

– Здоровеньки булы!

– Доехали, голубята мои!

Степан Ильич заторопился навстречу, но женщины опередили его.

Высокая, прямая баба Ивга быстро поправила на голове нарядный очипок. Татьяна засуетилась около грузовика.

– Здравствуйте, голубята мои! – выступая вперёд и кланяясь, сказала баба Ивга. – С приездом вас, дорогие гости!

– С приездом! С приездом! – весело кричали ребятишки, пропуская наконец вперёд Степана Ильича.

– Здорово, здорово, дорогие гости! Окружили вас со всех сторон, никак не дают человеку поздороваться! – добродушно смеялся Степан Ильич, пожимая руку учителю.

Николай Григорьевич растроганно говорил старикам:

– Земляки мы… Вот добрался я до своей родины… Добрался всё-таки…

Ребята, сбившись в кучу, весело оглядывались вокруг. Откуда-то сбоку с громким барабанным боем неожиданно двинулся к ним отряд колхозных пионеров.

– Здорово, товарищи! – оглушительно рявкнул из строя белоголовый Федька Гузь.

– Здорово! – прокатилось за ним.

Барабанщик, стиснув зубы, яростно бил в барабан.

– Тихо, ты! – крикнул на него хлопчик в пиджаке и шапке-кубанке. – Тихо, ты! Дай слово сказать!

Игнат Тарасюк сдвинул на ухо кубанку и выступил вперёд.

– Построиться! – шепнул своим ребятам Трубачёв.

Ребята поспешно стали в строй.

Всё стихло…

Васёк вышел навстречу колхозным пионерам и отдал салют.

– Привет от Москвы! – горячо и взволнованно крикнул он.

– Привет от колхоза «Червоны зирки»! – отдавая салют, с достоинством ответил ему Игнат Тарасюк.

Ребята пожали друг другу руки.