Правда, я не заметила в нем признаков слабости. Разумеется, ему недоставало физической мощи, однако уважение и преданность стаи превратило Сирхана в самого опасного вервольфа в зале. Одного его кивка хватило бы, чтобы оборотни атаковали нас.

Порог переступил незнакомец в синем плаще. Он привел с собой Гэбриела. Оба тут же склонились перед Сирханом, причем Гэбриел сделал это без всяких понуканий. Надо же, Гэбриел, несмотря ни на что, испытывал глубокое уважение к своему альфе. Но его и Сирхана связывала история, более давняя, чем события последних дней. В течение сотен лет они были близки, как братья. Гэбриел поведал мне, что именно быстрое старение — и приближение смерти — изменили поведение Сирхана.

— Итак, — пророкотал Сирхан и жестом повелел своим подданным встать. — У меня уже не очень много энергии…

Представитель Сирхана трижды ударил древком копья по полу.

— Старейшины обеих стай созываются в центр зала для переговоров.

Люди в зеленых плащах быстро образовали полукруг позади кресла Сирхана.

— Меня зовут, — шепнула нам Лайза.

— Ты отныне Старейшина? — поинтересовался Дэниел.

— А то! — гордо ответила она. — Метюзела умер несколько лет назад. Сирхан захотел, чтобы в совете появилась молодая кровь, поэтому меня и назначили. Представляешь, как взбесился Маррок! — И она кивнула на крупного мужчину со светлыми дредами и бородой.

Лайза поспешила к Старейшинам. Один из них, мужчина с кожей темной, как эспрессо, подал ей копье.

— А у нас есть Старейшины? — спросил Дэниел у меня.

Я пожала плечами.

Дэниел подал знак папе, Джуду и Толботу следовать за нами. Насчет Толбота я сомневалась, но пока у нас не было иного выбора. Мы быстро образовали собственный полукруг перед Сирханом.

— Начнем, — произнес он и указал своим длинным когтистым пальцем на меня, а потом поманил к себе. — Божественное дитя полагает, что сможет исцелить меня. Но что она хочет получить взамен?

— Неприкосновенность, — сказала я. — Для Гэбриела, Дэниела, моей семьи и всех членов моей стаи. И для города тоже. Ни ты, ни твои люди не должны причинять вред никому из жителей Роуз-Крест.

— Благородные требования со стороны такой юной и маленькой.

— Зато обладающей немалой силой, — парировала я. — Сирхан, тебе известно, чтобы кто-нибудь исцелял Урбат? Ты знаешь других Богоданных? Я спасла Дэниела и готова помочь тебе. Но только в том случае, если ты согласишься на мои требования.

Сирхан прищурился.

— Приведите сюда мальчишку Калби, — фыркнул он. — Кстати, почему он обладает сущностью альфы?

Два копьеносца тотчас исполнили приказ. Сирхан вытащил патрубки из ноздрей и наморщил волчий нос. Несколько раз шумно втянув в себя запах Дэниела, он с рычанием оскалился.

— Ты — не Урбат, — прорычал он. — Кто ты?

— Если бы я знал, — ответил тот.

— Ты — Небесная Гончая, — пояснила я. — Самая настоящая. Обладающая способностями Урбат, но не подверженная проклятью, которое переходит из поколения в поколение. От одного зараженного к другому. Он такой, какими нас задумал Господь.

Моя речь прозвучало весьма гладко, логично, и все выстроилось в чрезвычайно правильную картину. Откуда взялось подобное красноречие? Гэбриел кивнул мне, и на мгновение мне показалось, что я уловила в глазах Дэниела радостный блеск. Как будто он наконец-то осознал, в чем его сущность, — и принял ее.

Старейшины начали спорить между собой. Один из них наклонился и зашептал в заостренное ухо Сирхана.

— Не подверженная проклятью? — повторил он.

Он взмахнул рукой, и гвардейцы отвели Дэниела к Гэбриелу.

— Расскажи мне, Божественное дитя, — попросил Сирхан, — об этом чуде.

— Все просто. — Я сделала шаг вперед. — Ты умираешь.

Спустя секунду полнейшей тишины.

На меня нацелились все острия копий.

— Ого! Я имела в виду, что исцеление — это смерть! — воскликнула я. Гэбриел может тебе все доказать. Я самолично проверила его теорию на Дэниеле.

— Да, — подтвердил Гэбриел. — Чтобы освободиться от проклятья, Урбат должен умереть от руки того, кого он любит. Увы, гарантии, что ты, как и Дэниел, выживешь, нет, но зато твоя душа получит искупление. Иными словами, ты не будешь обречен на то, чтобы целую вечность оставаться демоном.

Сирхан опустил голову.

— Неужели ты спасешь меня, дитя?

— Я никогда этого не говорила.

Сирхан оскалился.

— Ты посмела солгать мне!

Пятеро мужчин в синих плащах сомкнулись вокруг меня, и наконечники их копий замерли в паре сантиметров от моего лица.

— Нет! — закричала я. — Я просто обеспечу тебе возможность исцелиться. Но сама я бессильна. Я жалею тебя. Испытываю к тебе сострадание. Однако спасти тебя сможет лишь тот, кто любит тебя.

Сирхан помрачнел.

— Тогда дело безнадежно. Моей Рэйчел нет на свете.

— Здесь целый зал тех, кто пойдет ради тебя на смерть… — начала я.

— Ошибаешься, дитя, — возразил Сирхан. — Их преданность обеспечивается с помощью моей сущности истинного альфы. В последний год я был излишне жесток. Любовь противна природе Урбат. Да, мы подвержены грусти и поэтому стремимся избежать одиночества. Наше главное желание — быть частью стаи. Но никто из нас не спешит с кем-то сближаться. Мы слишком эгоистичны.

— Но есть исключения. Ты и Рэйчел. Я и Дэниел до его исцеления.

— Верно.

— И здесь найдется человек, который всем сердцем любит тебя. Несмотря на то зло, которое ты ему причинил. Он не отрекся от тебя.

— Гэбриел?

— Сирхан, я — твой верный брат, — вымолвил Гэбриел. — Ты можешь думать, что я предал тебя. Я покинул тебя, потому что хотел побольше узнать об исцелении — ради тебя. Ради себя. И нас всех. Я — твой бета, и я буду с тобой до конца.

— И ты способен убить меня? — осведомился Сирхан. — Ты, который за много веков никого и пальцем не тронул?

— Брат мой, я обязан тебе жизнью. Я бы сошел с ума, если бы ты не убедил свою стаю принять меня. — Гэбриел тяжело сглотнул. — Ради тебя я сделаю что угодно.

Сирхан вздохнул. Он вдруг показался более слабым и болезненным, чем пару минут назад. Как будто он состарился на несколько десятилетий.

— Тогда успокой меня… — произнес он, протягивая лапу-руку к Гэбриелу. — Пока не стало поздно.

— Не здесь. Не сейчас. Увы, мне необходимо время. Помедитировать. Поймать нужное душевное состояние. То, что мне предстоит сделать, должно стать актом искренней любви. — Он секунду помолчал. — И не забудь, что скоро встанет вопрос о церемонии вызова.