на текст, проводя длинными пальцами по строкам, написанным плавным почерком. — Это язык ангелов {Об «ангельском языке» много писал Джон Ди (1527—1609), английский математик, астролог и эзотерик, имевший контакты с императором Рудольфом, а также, по его словам, располагавший неизвестными рукописями Роджера Бэкона. Имеются данные, связывающие имя Бэкона с «Рукописью Войнича». «Рукопись Войнича» написана неизвестным языком, все попытки расшифровать который до сего дня не увенчались успехом.}.

ГЛАВА 22, в которой говорит кровь

— Теперь внимательнее, Арчибальд, — говорил лорд Гауэр. — Используй свой ум. Думай! — Он повернулся к накрытому простыней столу. — Попробуем пройти этот тест еще раз. Готов?

— Готов, милорд, — Арчи сосредоточенно нахмурил темные брови.

Граф одним движением сдернул ткань со стола.

— А теперь скажи мне, что здесь настоящее, а что подделка? — Он указал на несколько предметов, разложенных на прямоугольнике синего бархата. — Не торопись, — призвал он. — Сосредоточься. Помни, что я тебе говорил.

Молодой человек шагнул ближе к столу и стал рассматривать выставленные предметы: брошь с камеей, окруженную кольцом крошечных сапфиров, кот, вырезанный из черного дерева, серебряную сову с черными глазами, золотое кольцо в форме скарабея со вставкой из перламутра, лазурита и сердолика, алебастровую статую крокодила, сражающегося с бегемотом, и пару серег-подвесок из синих, зеленых, красных и желтых стеклянных бусин. Каждый предмет из обширной коллекции древностей графа Сазерленда представлял собой шедевр.

— Смотри, но в руки не бери, — предупредил граф. — Эксперт должен с первого взгляда определять подлинность.

Арчи Берли неуверенно потянулся пальцем к фигурке кота, но отдернул руку, перешел к кольцу, а затем, попутно осмотрев сову и крокодила, остановился на золотом кольце и серьгах.

— Скарабей и серьги-подвески подлинные, — объявил он.

Лорд Гауэр вопросительно поднял брови.

— Именно скарабей и серьги? Ты уверен?

Арчи коротко кивнул.

— А сова? А брошь? — Его светлость чуть повернул брошь, заставив сапфиры искриться. — Это ценная вещь. — Он указал на алебастровую статуэтку. — А крокодил? Он очень здорово сделан. Красивый.

— Вы спрашивали меня не о том, что красивее или дороже, — заявил Арчи. — Вы спросили, что здесь настоящее, а что поддельное. Я выбираю скарабея и серьги.

— Отлично, Арчибальд! — Граф медленно похлопал в ладоши. — Ты прав. Это настоящий древний египетский антиквариат. У тебя талант, парень. Думаю, тебя ждет удача.

— Спасибо, сэр.

— А теперь скажи мне, — продолжал лорд Гауэр, поднимая брошь, — почему ты не выбрал эту симпатичную безделушку или бегемота с крокодилом?

— Брошь… — Арчи поколебался, затем пожал плечами. — Она слишком блестит. У настоящих камней блеск приглушенный. Думаю, оправа тут настоящая, а камни — имитация. И бегемот такой же.

— Почему же? Объясни.

— Он маленький, слишком похож на свинью. По-моему, его сделал кто-то, кто ни разу не видел настоящего бегемота. А может, мастер просто скопировал другую фигурку. — Он махнул рукой на сову и кота. — Кот отлично сделан, но материал подобран неудачно. Египтянин использовал бы камень. С совой то же самое.

— А что с ней не так?

— Фигура отлита из серебра — опять же, это не тот материал, который мог бы использовать египетский художник классического периода. — Он взглянул на своего наставника. — Я прав?

— Ты совершенно прав. — Гауэр с удовольствием посмотрел на своего ученика. — Мой мальчик, ты хорошо усвоил уроки. Я думаю, теперь мы можем пойти в торговый зал.

— Для меня большая честь, сэр. — Арчи почувствовал дрожь волнения при этой мысли. Хотя внутри у него все бурлило от радости, он сохранял спокойствие и помнил, как учил Его Светлость: хороший торговец никогда не показывает своих истинных эмоций. Неосторожное проявление интереса может легко поднять цену сделки или, что еще хуже, полностью испортить ее. — Я постараюсь не обмануть доверие, которое вы мне оказали.

— За это я спокоен. — Граф начал собирать разложенные по столу ценности, чтобы уложить их в соответствующие ящики в холле. — Завтра, — сказал он, разглядывая брошь, — продолжим обучение в зале аукционного дома Sotheby’s {«Сотбис» (англ. Sotheby's) — один из старейших аукционных домов. Совместно с аукционным домом «Кристис» (Christie's) занимает около 90% мирового рынка аукционных продаж антиквариата, предметов искусств и т. д. Крупнейший в мире аукционный дом.}.

На следующий день они проехали в карете по Стрэнду, вышли в конце Веллингтон-стрит и прошли последние несколько сотен ярдов пешком — граф хотел посмотреть на некоторые из своих лондонских владений. По большому счету их следовало бы назвать скромными, однако они приносили стабильный доход, который Арчибальду казался просто астрономическим, хотя молодому человеку не на что было жаловаться — лорд Гауэр назначил ему еженедельное пособие, а также годовую стипендию, изрядную часть которой Арчи передавал матери.

За время своего пребывания на службе у лорда Гауэра Арчи сумел пройти путь от самого скромного положения слуги через должность простого мальчика на побегушках, помощника посудомойки, конюха, помощника лакея, лакея, второго младшего дворецкого, помощника камердинера и так далее, до роли личного секретаря Его Светлости. Когда граф отправлялся вглубь страны, Арчи сопровождал его; когда граф путешествовал на континент, Арчи помогал со сборами; когда граф со свитой отправлялись в северное поместье, Арчи посылали вперед, чтобы подготовить дом и территорию к прибытию Его Светлости. И теперь, когда графа вызывали в Виндзор или палату лордов, Арчи неизменно сопровождал его.

Все это время молодой человек изучал нравы и обычаи элиты, выжидая, пока сможет самостоятельно начать сколачивать состояние. «У человека должно быть занятие, — сказал ему граф много лет назад. — Интересно, какое ты себе выберешь?»

— А я могу остаться у вас на службе, сэр? — спросил он тогда. В то время Арчи было двенадцать лет, и он не мог представить себе ничего лучше, чем числить себя среди домашнего персонала графа.

— Да оставайся сколько угодно, — ответил лорд Гауэр. — Но, мой дорогой мальчик, я же не буду жить вечно. Как бы я ни сожалел об этом, когда я уйду, мои земли и титулы перейдут к двоюродному брату, которого я не видел лет двадцать. Таков закон. И мне не хотелось бы, чтобы ты остался без возможности зарабатывать на жизнь в этом мире. Слугой вечно быть нельзя, да и не