– Ну-ну, мой мальчик. Нечего сказать, заставил попотеть!

Это был Свен Мартенсон, заросший бородой, с мокрой головой. Он смотрел на Магнуса с доброй усмешкой.

Несколько секунд Магнус не мог произнести ни слова. Его рот открывался и закрывался, как у рыбы, только что попавшейся на крючок.

– Это вы, дядя? – закашлявшись, пробормотал он наконец.

– Да, твой дорогой дядя, которого ты едва не утопил, – ответил советник, потирая усы. – Но ты по гроб жизни обязан этой девушке. Если б не она, ты бы там так и остался.

Магнус едва не упал в обморок от счастья, увидев Мимси.

Тяжело дыша, она сидела на ступенях, и пряди волос опутывали её лицо, как водоросли.

– Ты вернулась? Чтобы спасти меня?

– Если бы я знала, что ты такой тяжёлый…

– Значит, сработало?

Мимси сверкнула глазами, требуя заткнуться. Она дрожала. Казалось, сейчас она потеряет сознание от усталости.

Как рассказать, что ей довелось пережить? Она так сильно сжимала амулет, что на ладони до сих пор осталась круглая вмятина.

Мимси никогда не верила в волшебство. В приюте, где она росла, старшие иногда развлекались, тайком от сестёр устраивая сеансы столоверчения[6], или пугали младших, якобы насылая на них порчу. Но амулет Анука был последней надеждой на спасение. Она крепко зажмурилась и вызвала в воображении образ большого самца лани, который свободно прогуливается в ночи.

Когда она открыла глаза, карцера вокруг не оказалось.

Мимси сидела в той же позе. Казалось, что не она перенеслась куда-то из тюрьмы, а тюрьма сменила местоположение – или же её попросту ещё не построили. Оглядевшись, девочка увидела, что находится на крошечном песчаном островке вроде тех, что бывают в дельтах рек. Ночь была безоблачная и почти тёплая, в камышах без умолку болтали цапли и квакали лягушки.

Мимси обошла остров с сумкой через плечо, тщетно пытаясь разглядеть на другом берегу огни Продзнье. Пристани в маленькой бухточке, куда она забрела, тоже не было, только прибитый к берегу кусок морёной древесины, похожий на посеребрённый олений рог.

Неужели её отбросило назад во времени, как и говорил Магнус? Так вот каким образом отец спасся тогда от нападения военного отряда?

Однако сейчас не время строить догадки. «Если волшебство сработало один раз, почему бы ему не сработать ещё, но в другом направлении?» – подумала Мимси и подула на амулет.

Она едва не задохнулась, обнаружив, что стоит в тюремном дворе, окружённом такими высокими стенами, что даже неба не было видно. Казалось, незримый машинист сцены бесшумно убрал одни декорации и опустил другие.

Мимси не представляла, сколько времени прошло с тех пор, как она спаслась из камеры. Девочка подкралась к караульному помещению. Завершив обход, стражники играли в карты. Для маленькой воровки не составило никакого труда стащить оружие, запереть дверь и унести с собой ключи.

Теперь нужно отыскать Свена. Мимси обшарила все этажи, но нигде не обнаружила ни одной живой души. Забравшись на последний, она легко узнала камеру Мартенсона по запаху табака, которым тянуло из-под двери.

– Я думал, эти бандитские рожи несут мне ужин. Представляешь, как я был потрясён, когда обнаружил вместо них симпатичную девушку, – рассказывал Свен Магнусу.

Без помощи Свена Мимси ни за что бы не смогла отодвинуть засов двери Холодильника. Давление воды было настолько сильным, что их обоих едва не унесло, когда дверь распахнулась. Ну а дальше Магнус всё знал и сам. Мимси и Свен успели в последний момент.

– Потом когда-нибудь расскажешь, как тебя угораздило попасть в эту передрягу, – сказал Свен так безмятежно, словно спрашивал про результаты футбольного матча.

– Похоже, моё исчезновение вас не слишком обеспокоило? – пробормотал Магнус.

– Ты про так называемый несчастный случай? По правде сказать, я ни секунды не верил, что ты мог по неосторожности выпасть из движущегося поезда. Однако довольно болтовни! Нужно освободить полковника Блица и бежать из этой дыры.

– Полковника Блица? Он тоже здесь?

– По соседству. Стража даже разрешала нам несколько быстрых партий в шахматы. У полковника осталось в армии много преданных людей, и нам необходима будет его помощь.

Магнусу стало не по себе от преувеличенного спокойствия Свена.

– То есть вы ещё надеетесь…

– Вернуться в Гульденбург, да. И избавить великого герцога от этого таракана.

– Боюсь, дядя, вы имеете дело с сильным противником.

– Точно, ты ведь знаком с братом Грегориусом. Неужели ты думаешь, что человек, нацепивший рясу и сандалии, способен мне противостоять?

Магнус измученно рассмеялся.

– Мне придётся вам кое-что рассказать о брате Грегориусе. То, что я узнал непосредственно перед несчастным случаем в поезде, как вы это изящно называете.

Свен приподнял бровь.

– Ты знаешь что-то, чего не знаю я? Говори!

– Чуть позже. Сначала освободим полковника Блица, – постановил Магнус.

И добавил с грустной иронией:

– Я тоже страшно рад снова видеть вас целым и невредимым, дорогой дядя.

* * *

О военном совете, который происходил в ту ночь на последнем этаже крепости в Продзнье, у Магнуса остались весьма смутные воспоминания.

Они с Мимси вскоре задремали на продавленном скрипучем диване.

Видимо, из уважения к его заслугам бывшему советнику Мартенсону выделили комнату, где когда-то жил сам директор тюрьмы. Здесь имелась кровать и даже стол для игры в бридж, а также коллекция ужасных картин, закоптившихся от табачного дыма.

Ещё был камин, правда, вместо дров пришлось сжечь столик на круглой ножке и два стула. Вскоре в помещении стало тепло, и от мокрой одежды, развешенной на верёвке, повалил пар.

«Счастлив видеть вас живым, Магнус», – сказал полковник Блиц, крепко сжав его руку. Потом, под угрозой их собственных винтовок, он заставил стражников открыть прачечную и выдать всем одеяла и тёплую одежду.

– Что вы сделали с этими грубиянами? – забеспокоился Мартенсон.

Полковник Блиц пожал плечами.

– Связаны и спрятаны в надёжном месте. Нас никто не побеспокоит.

Они собрались за игральным столом, переодевшись в форму тюремщиков. На Мимси штаны пришлось подвязать верёвкой и три раза подвернуть на щиколотках. Она переплела свою косичку и стала похожа на маленького английского лорда – по крайней мере, так показалось Магнусу, но он, конечно, не решился сказать об этом.