потому как с Красновой не могу связаться. Она недоступна». А я… я ей ответил… я выпил, понимаете, дома… Расслабился, был пьян. Я ей сказал: «Краснова на том свете. А полиция к ней нагрянула не по нашей просьбе, а самостоятельно – Краснову-то вроде убили».

– Вы заявили Осмоловской об убийстве Красновой? – уточнила Катя. – Она от вас узнала?

– Я выпил лишнее. Сам тревожился, переживал. Старуха заохала: «Убили? Кто?» А я ей: «Она же с вами контакты налаживала из-за вашего погибшего первого мужа и давних событий, сгинувшей экспедиции… Вам лучше знать. Вы же ей наверняка продать хотели не сбагренное нам из-за жадности».

– И каков ответ Осмоловской? – спросила Катя.

– Она мне заявила: «Вы нетрезвы. Плетете небылицы. Ариведерчи Рома», – криво усмехнулся Горбаткин.

– Откуда ты, Сева, сам в курсе налаживания Красновой контактов с вдовой? – задал главный вопрос Гектор.

– Я же ей… Лене… дал телефон вдовы – по ее настоятельной просьбе – и рассказал про переводчика Велиантова, – ответил Горбаткин. – Повторяю вам: я никого не убивал – ни Краснову, ни Осмоловскую! Я сам сейчас в мандраже, мне даже не стыдно признаться. Я боюсь.

– С чего ты дрейфишь? – Гектор смотрел на него оценивающе. – А, Севочка? Колись до конца.

– Они же все мертвецы, – Горбаткин понизил голос до шепота. – Профессор, Пауль Ланге, фотограф Юсуф… мне кажется, и его младший брат не смог избежать злой судьбы… носильщики, проводник – столько людей… Целая экспедиция! И переводчик нашего музея мертв. И теперь вот Краснова и вдова переводчика… Кто следующий? Я невольно задаю себе вопрос на засыпку.

– О чем вдове Велиантова не сообщили в шестьдесят втором? – спросила Катя. – Вы сейчас упомянули документы из архива дирекции.

– Юрий Велиантов на момент гибели числился штатным сотрудником музея. Наши тогда списывались с тамошней милицией, хлопоча о доставке его тела из Средней Азии в Москву для похорон, музей хотел взять всю организацию на себя.

– Тамошняя милиция, говорите? Не помните, куда конкретно писал музей? – спросил полковник Гущин.

– В какой-то Светлый путь… или дол, кажется.

– Может, в Светлый мыс? – подсказал Гектор.

– Я не помню уже, документы не для посторонних глаз. Дирекция мне их с большой неохотой лишь показала – и все сразу же вернула в архив. Милиция тогда сообщала: тело Юрия Велиантова непригодно к перевозке, потому что во время ДТП грузовик, где он находился с шофером, сгорел и оба трупа невозможно ни опознать, ни даже разделить. А насчет головы Велиантова…

– Головы? – Полковник Гущин подался вперед, наваливаясь на Горбаткина.

– Они писали: голова Юрия Велиантова тоже сильно обуглилась и нельзя понять – была ли она оторвана во время аварии, когда грузовик падал с обрыва, либо намеренно предварительно кем-то отчленена. Они спрашивали – следует ли отправить одну голову для погребения?

Катя замерла.

– Еще в документах есть копия под копирку письма директора музея туда, в Светлый дол… или путь, – продолжал Горбаткин. – Он ответил на запрос: нет, пересылать останки не надо. Похороните все на месте. Осмоловская сама мне ведь говорила при нашем общении: она была беременна тогда и потеряла ребенка от горя. Директор музея тогда ее просто пожалел. Решил не усугублять ее шок оторванной или отрубленной кем-то головой ее мужа.

Они молчали.

– Когда Юлия мне внезапно позвонила ночью, – продолжал Горбаткин, – я хотел «осчастливить» ее наконец-то жестокой правдой про голову ее Юры Велиантова. Но она мне заявила: вы, мол, пьяны. И я ей ничего не сказал.

Глава 29

Капсулы

Всеволода Горбаткина Гектор великодушно отпустил с напутствием: «Не болтай в альма-матер, Сева, целее будешь».

Полковник Гущин тоном настоящего полицейского добавил:

– Мы с вас подозрений не снимаем, Горбаткин, учтите!

Катя отметила: Гущин в музейном деле в непривычной для себя роли – убийства Красновой и Осмоловской не в его компетенции. Одно дело уже закрыто, по второму подозреваются соседи вдовы, а Гущин, по сути, утаивает от коллег важную информацию. Убийства Нур Абдуллы Шахрияра и «гонца» из Шалаево, расследуемые им официально, Горбаткина пока вроде никак не касаются. Он находился в Зоологическом музее в момент убийства гонца. Экспертиза хоть и дала солидный отрезок времени наступления смерти Омуралиева, но все равно Горбаткин никак не мог бы добраться из музея в Шалаево и прикончить «мула». Насчет Шахрияра – все туманно и противоречиво. По словам Гущина, свидетели засекли на шоссе незнакомца, совершавшего поджог «Лады», но перед ними возник лишь силуэт в темноте при свете пламени. Бесполезно предъявлять им на опознание Горбаткина. Можно лишь навредить делу, если свидетели его официально не опознают. Поэтому ни Гущин, ни ее муж Гектор при допросе орнитолога темы двух других убийств даже не затрагивали.

– Осмоловская и с Красновой общалась в «Вотсапе», раз звонила Горбаткину по нему, – объявил уверенно Гектор. – Надо нам до ее мобильного добраться. Ее вещи наверняка уже вернули сестре. Черт с ним, с Face ID, я мобильник вскрою, информация о контактах Красновой нам архиважна. Федор Матвеевич, вы с Вероникой разговаривали на днях насчет Вороново, звякните сейчас ей – если она дома на Пахре, махнем к ней, заберем мобильный сестры.

Гущин позвонил Веронике, включив громкую связь.

– Я не на Пахре, – сестра Красновой, отвечая ему, была явно чем-то занята. – Я в Москве, в офисе на Валовой. У меня здесь доставка, курьер…

– Мы недалеко от вас, – обрадовался Гущин – ох, счастье, не тащиться на Пахру по вечерним пробкам! – Мы к вам подъедем, есть срочный разговор насчет вашей сестры.

– Я вообще-то уже собиралась домой, но… хорошо, приезжайте.

– Раз мы попросим у нее мобильный сестры, вещь дорогую, память о Елене, – заметила Катя, – ей следует сказать о яде в останках сестры.

– Ты считаешь – мы должны ей сообщить об убийстве? – задумчиво спросил Гектор.

– Да, Гек. Если нет у вас обоих возражений, я сама ее извещу. Очень осторожно, – ответила Катя. – Вдруг она что-то еще вспомнит сразу, услышав об отравлении сестры? С людьми бывает: узнав что-то важное, меняющее суть дела, они включают голову, начинают размышлять, оценивать по-иному увиденное и услышанное и припоминать детали, ускользавшие от них сначала.

В этот момент у полковника Гущина сработал мобильный. Он решил – Вероника передумала и отказывается от встречи.

– Федор Матвеевич, добрый вечер, я по результатам экспертизы содержимого капсул звоню вам, – раздался по громкой связи голос криминалиста-эксперта.

– Какой наркотик в капсулах? – быстро спросил Гущин. – Синтетик? Новый? Редкий?

– Ничего близкого к наркотикам мы не обнаружили, вскрыв уже почти пятьсот штук, – объявил эксперт.

– А что же в них?

Катя и Гектор внимательно слушали.

– Неизвестная субстанция, похожая на горную породу, – криминалист-эксперт подбирал слова. – Отдельные фрагменты.

– Горная порода? – полковник Гущин насторожился. – Послушайте, вы работайте очень тщательно. Набить в часть капсул разную дрянь могли для отвода глаз. Сколько капсул всего по счету?

– Тысяча пять, – ответил эксперт. – Половину мы обработали и вскрыли. Вес общий –