Ожидается, что в ближайшее время она полностью поправится, и на следующей неделе мы возобновим публикацию отрывков из ее «Учебника элегантности».

Количество предварительных заказов на учебник леди Сьюзен для благовоспитанных леди, каковой будет опубликован типографией «Г.Г. и Дж. Робинсон» первого декабря, уже превзошло все ожидания, благодаря чему предполагается второе издание учебника, которое призвано будет удовлетворить первую волну спроса.

Сьюзен отложила газету и забарабанила по ней пальцами.

— На самом деле, весьма интересно. — Она ни на минуту не сомневалась, что статью написал мистер Эркюль Летранж, чрезмерно любопытный репортер отдела светской хроники, который приходил к ней в школу. Но ведь обычно в своих статьях он не щадил никого и ничего. Почему же к ней он проявил такую доброту и дружелюбие, показав ее достойной всяческого уважения леди и настоящей героиней?

— Но статья — это еще не все. Она же была помещена в «Бат геральд» несколько дней назад, поэтому уже сегодня утром в редакцию пришли письма нескольких читателей. — Присцилла встала из-за стола и подала сестре серебряный поднос, доверху наполненный письмами. — Право же, удивительно. Все эти письма адресованы тебе.

Сьюзен развернула первое письмо и пробежала его глазами.

— Пишет директриса школы в Абердине[54]. Если я решу когда-нибудь возвратиться к преподаванию, она почтет за честь предложить мне место в Северной школе для благородных девиц. — Развернула второе. — А это письмо от одного издателя из Бристоля. Просит рассмотреть возможность публикации у него второй моей книги из продолжающейся серии уроков для леди. — Она повернулась к Присцилле. — Еще один учебник — какая интересная мысль! Возможно, в следующем учебнике я расскажу о том, как за сущие гроши сделать дом уютным.

— А вот это другое. — Присцилла взяла в руки письмо, которое отложила отдельно от остальных. — Оно отличается от всех прочих.

Но Сьюзен была так потрясена только что прочитанными письмами, что почти не слушала сестру.

— Ты что-то сказала, Присцилла?

— Есть еще письмо, которое ты должна прочитать сейчас. — Присцилла протянула ей письмо. Время шло, а Сьюзен ничего ей не ответила. Тогда младшая сестра выхватила у нее то письмо, которое Сьюзен увлеченно читала, и вложила ей в руку заранее отложенное.

Та задрожала, едва завидев крупный решительный почерк. Письмо было от отца, и почему-то ей казалось, что оно не столь лестно для нее, как предыдущее. Узнал ли отец, почему она уезжала из Лондона в Бат? Это письмо таило столько неожиданностей, что тревожные мысли так и роились в ее голове.

— Я… не могу его читать. — Сьюзен вернула письмо сестре. — Будь добра, Присцилла, прочитай и скажи мне, что он там пишет.

— Ладно. — Присцилла сломала сургучную печать и расправила листок. — Раз уж ты настаиваешь.

— Настаиваю. — С каждой минутой Сьюзен тревожилась все сильнее. — Ну, не тяни, пожалуйста. Читай!

Письмо было кратким, о чем свидетельствовали проступавшие на обороте темные строчки, однако Присцилла читала его чуть ли не целую вечность.

— Вслух, пожалуйста. Господи, да читай, наконец, говори хоть что-нибудь! — Сьюзен могла представить себе, какие обидные слова может заключать эта бумага. «Ты огорчила меня даже больше, чем остальные». Это получила в свое время Айви. «Я откажусь от тебя навеки, и даже по завещанию ты не получишь от меня ни гроша, Стерлинг».

Любопытно, как эти емкие и краткие угрозы заставили и брата, и сестру быстро измениться к лучшему. К лучшему, ибо после преодоления всех выпавших на их долю испытаний они оба были с радостью встречены в Эдинбурге и вернули себе расположение отца.

А ей оставалось лишь надеяться на то, что когда-нибудь он сумеет простить ее за то, что она обесчестила семью.

Вот Сьюзен и ожидала, затаив дыхание, суровых слов родительского приговора.

— Все, как и в прошлый раз, — растерянно сказала Присцилла. — Он никогда еще не гордился так ни одним из своих детей, как тобой, Сью, ибо ты проявила себя человеком ответственным. — Она перебросила письмо через стол старшей сестре. — На вот, читай. Бояться тебе нечего. Здесь сплошные похвалы… и то, что он приезжает в Лондон первого декабря, чтобы быть рядом с тобой, когда твоя книга выйдет из печати.

— Но… это же меньше чем через две недели! — Сьюзен вскочила со стула и принялась расхаживать по комнате. — Нельзя, чтобы он сейчас приезжал. Я еще не решила, как мне следует поступить.

Но песок в часах уже начал сыпаться. Теперь ей остается меньше двух недель, чтобы принять решение, которое навсегда изменит ее жизнь… или жизнь Себастьяна.

* * *

Поздним вечером Себастьян вернулся наконец в Блэквуд-холл после двух дней непрерывных заседаний комитета и совещаний в министерстве внутренних дел. По центральному вопросу — о положении в стране — сведения поступали противоречивые, и все же в одном все источники единодушно сходились: предстоит новый бунт, и очень скоро.

Себастьян направился в гостиную, где на столе горела одна-единственная свеча, и подошел к этому столу, чтобы выпить рюмочку и прогнать тревожные мысли.

— Ну, наконец-то ты вернулся. — В кресле, стоявшем за его спиной, восседала бабушка. — Где это ты пропадал столько времени? В гостях у нее?

Себастьян так и застыл на месте. Неужели ей известно о его затруднениях с мисс Астер?

— Простите меня, бабушка, но я не понимаю, о ком вы говорите. — Себастьян прищурился, чтобы разглядеть старушку в полутьме гостиной.

— О леди Сьюзен Синклер. — Бабушка говорила с явным трудом, словно перед тем она плакала. А имя Сьюзен произнесла так резко — будто плюнула. Но Себастьян не почувствовал яда в ее тоне и не придал этому значения, обрадовавшись уже тому, что речь шла не о мисс Астер.

— Ты хоть знаешь, что она собой представляет, милый мальчик? Кто на самом деле она такая, эта особа, непрестанно шокирующая все приличное общество?

Себастьян пытался вглядеться в лицо бабушки, хотя это и было нелегко. Но хотелось понять, почему она держится так странно, почему говорит так жестоко, что вовсе не было ей свойственно.

— Не знаешь? Ну, так я тебе расскажу, милый. Не верь той чуши, которую пишут газеты: она отнюдь не респектабельная дама, и ты никоим образом не можешь допустить, чтобы ее имя связывали с твоим.

— Как вы можете так о ней говорить? Вы ведь прекрасно знаете, что меня уже не было бы в живых, если бы она ради моего спасения не поставила на карту свою жизнь! — Себастьян решительно прошел через всю комнату и остановился перед бабушкой, уперев руки в бока. У бабушки были опухшие веки, перед ней стоял пустой бокал.

— Она из семейства Синклеров, которых называют Семью Смертными Грехами — здесь, в Лондоне, ты не мог не слышать рассказов об их проделках и похождениях. На этих семерых братьев и сестер нет никакой управы; они настолько необузданны и непредсказуемы, что собственный отец отлучил их от родового гнезда, пока каждый в отдельности не исправится и не приумножит фамильной чести Синклеров. Твоя Сьюзен этого не добилась.