мне стрелу пол лопатку, разом покончив с этим дурным представлением. Повернуться к нему даже на миг я не мог, ведь тогда сразу откроюсь, и эльф слева, тот которого я увидел первым, пустит в меня стелу.

Надо признать, в моих прежних жизнях случались ситуации и похуже, но в большинстве они заканчивались моей смертью. Очень не хотелось, чтобы так вышло в этот раз. Мне нравился этот мир и это тело.

— Эй, что вам, длинноухие, надо? — крикнул я, надеясь отвлечь их внимание. Сделал два быстрых шага влево.

Вместо ответа эльф справа выстрелил. Видимо он не верил в эффективность магического щита. Я успел чуть повести рукой, и его стрела угодила в центр туманной области передо мной. Увязла в ней словно в божественном киселе, упала к моим ногам. Выстрел был ошибкой остроухого. Выхватить еще одну стрелу он не успел. Я тут же сместил щит левее, прикрываясь от другого стрелка, и резко выбросил правую ладонь вперед. В тот же миг чуть не заорал от боли: резким движением я задел и сломал стрелу, торчавшую из моего бока. Но это не помешало мне провести жесткий, акцентированный удар кинетикой. Он был точен: эльф не успел натянуть тетиву — согнулся с огромной кровавой раной в животе. Лучник пытался что-то выкрикнуть, но вышел лишь хрип. Громкий, отчаянный хрип, который бывает, когда разум еще цепляется за последний миг жизни. Вот теперь я хоть мог глянуть, кто крадется ко мне сзади. Прикрываясь «Щитом Нархана», сила которого таяла вместе с моим магическим ресурсом, повернулся в четверть оборота. В шагах полста от меня, прячась за колючими кустами дикой розы, ко мне приближался человек в черной тунике. Серолицый, темноволосый, значит не эльф: или человек с юга, или полукровка. Сбить его кинетикой я не успел: острая боль пронзила мое бедро. Когда я повернулся, то увидел: лучник успел сместиться влево. Поэтому его выстрел легко пробил край слабеющего магического щита. Не давая ему выхватить следующую стрелу, я отвел руку с щитом, припадая на правую ногу и пробил кинетикой со всей силы. Удар пришелся ему в шею и голову. Она у него неестественно запрокинулась назад. Нижняя челюсть клацнула о верхнюю, так что этот звук услышал даже я. Изо рта брызнула кровь с кусками зубов. Выронив лук, эльф упал мертвым. Да, кинетика — серьезная штука. Гораздо более серьезная, чем эльфийские стрелы. Хотя к ним я отношусь с уважением.

Убрав «Щит Нархана», я повернулся к человеку в черной тунике. Болью пульсировало бедро, пронзенное стрелой. Обломок стрелы был где-то глубоко в правом боку. И магических сил осталось на пару кинетических ударов или на хорошую атаку огнем. Что в общем-то достаточно, чтобы закончить неожиданный и кровавый спектакль. Черноволосый, мигом осознав, что на дистанции я даже опаснее его друзей-лучников, бросился ко мне со всех ног. Сверкнул на солнце клинок в его левой руке. Левша? Впрочем, какая разница. До меня он не добежал шагов семь — десять. Отстранившись от боли, я присел, выбрасывая вперед ладонь, словно толкая нечто упругое и невидимое. Удар кинетики пришелся ему в грудь, ломая ребра. Их острые осколки порвали легкие.

Пожалел я, что ударил так сильно. Он мне нужен был живым, чтобы понять, кто на меня охотится. Но в бою не всегда удается контролировать свою силу и держать подобные вещи в голове, тем более, когда ты серьезно ранен и твоя собственная жизнь под большим вопросом. Я на несколько секунд вошел во второе внимание, проверяя, не затаился ли здесь кто-то еще из моих врагов. В радиусе ста шагов никого не наблюдалось, и интуиция молчала. Тогда я направился к моему последнему противнику, лежавшему совсем рядом. Хромая, подошел к нему, наклонился, заглядывая в глаза, похожие на грязно-зеленую болотную топь. Он был еще жив, и я сказал:

— Хочешь сделаю очень больно? Наступлю раненой ногой тебе на грудь.

Зарычал, слабо качнув головой.

— Не хочешь… Говори, кто послал. Зачем хотели меня убить? — морщась от боли в правом боку, я наклонился еще ниже.

— Харн Дах… — прохрипел он, его рука судорожно подергивалась.

— Еще раз. Повтори! Кто это вообще? — я не был уверен, что расслышал его правильно.

— Харун Дан… — произнес он снова неразборчиво. — Хар…т…ун Та… — прохрипел, скрипнув зубами, и еще раз назвал два слова, звучание которых я так и не смог разобрать. В последний миг глаза его прояснились, и он более внятно произнес: — Сам виноват…

Его взгляд остыл.

— Шет!.. — я так и не смог выяснить ничего, способного хотя бы немного приблизить меня к пониманию произошедшего. Мысленно повторил сказанное черноволосым. Это было каких-то два слова то ли Харун Дан, то ли Харуд Тун. Пока они мне ни о чем не говорили. Хотя в памяти прежнего Райсмара всплыло похожее слово: Хартун. Кажется, оно было именем одного из демонов. Хотя вполне могло быть прозвищем человека, ведь памятуя знакомых из Медной Руки можно уверенно сказать: плохие парни любят брать себе имена демонов или темных нубейских богов.

Не задерживаясь возле черноволосого, я поспешил к эльфам. Вернее, похромал со всей возможной скоростью, старясь не споткнуться на камнях и травяных кочках. Боль отогнал, обычным приемом, вынеся ее из сферы внимания. Тот стрелок, которому я попал в голову, был точно мертв, я даже не стал проверять, а другой… Я вытянул из ножен тесак, его кончиком, повернул голову эльфа, чтобы видеть глаза. Они были закрыты. Тогда проткнул острием клинка его руку. Неглубоко, но достаточно, чтобы убедиться, что лучник мертв. Остроухий не шевельнулся, не вздрогнул.

Вот теперь мне некуда было спешить. В первую очередь я решил заняться стрелой, торчавшей из ноги. Эх, не везет тебе Райсмар Ирринд: поймать 4 эльфийских стрелы за 4 дня — это нужно умудриться. Хотя, чтобы выжить после четырех эльфийских стрел, требуется тоже весьма умудриться. Я взял стрелу за древко и осторожно пошевелил ее, повернул самую малость по часовой стрелке. Нельзя сказать, что боль я не чувствовал совсем. Она просто была где-то на задворках внимания. Но если на нее внимание обратить, то вполне можно заорать от такого «чувственного удовольствия». Я замер на миг и потянул стрелу. Она вышла, как всегда, с мерзким звуком. За много жизней этот звук я слышал много раз, и он так отложился в моей памяти, что уже вызывает в моем ментальном теле очень неприятную реакцию.

Со второй