— Не хочу, — ответил я твердо.

— Жаль, — сказал он, — все ставят на него. Такие бы деньги собрали…

Устроители переговаривались, глядя в мою сторону. Я не понял, почему вокруг меня стало свободно, Омаль тоже отступил и сказал торопливо:

— Похоже, вас выбрали… Или вы сами?

— С какой стати? — спросил я нервно.

Идерлунг бросил на меня прицельный взгляд, я выгляжу растерянным, а толпа уже отхлынула от меня, я хоть и не сходил с места, но оказался в середине круга.

Устроители довольно посмеивались, в толпе из рук в руки переходят монеты. Идерлунг пошел по кругу, медленно и старательно разогреваясь, профессионал, страшно гримасничал и вздувал мышцы, время от времени испускал дикий крик ярости, глаза сверкают бешено, вид безумца, но я видел, что все напускное, на самом деле никакого бешенства, никакого берсеркизма…

Он пошел во второму кругу, все еще с дикими криками ярости, а главное, долго и утомительно размахивал обеими мечами, демонстрируя отточенную технику, а еще подпрыгивал, кувыркался и бил в воздух ногами.

Народ орал ликующе, подбадривал, я тоже раскрыл глаза пошире и ахал, а воодушевленный Идерлунг вошел в раж и замахал мечами еще чаще, превратив их в сплошное сверкание острой, блестящей на солнце стали, затем сделал сальто, побил воздух подкованными сапогами, и все это, не переставая размахивать мечами.

Я отступал на шаг, еще на шаг, еще, на морде дикое изумление таким мастерством. Великий герой поединков торжествующе улыбался и под оглушительные вопли размахивал и размахивал, бил во все стороны, выдавая мне и всем тайные приемы, а главное, изматывая себя в таком циркачестве.

Уловив момент, когда движения любителя красоваться на публике от усталости замедлились, а плечи заблестели от пота, я быстро шагнул вперед и одновременно парировал красивое движение его меча. На долю секунды позже мой кулак с сочным хрустом впечатался в его нос, ломая хрящи. Кровь брызнула широкими струями.

Идерлунг покачнулся и упал на спину. Ликующие вопли оборвались, словно их отрезало. Мало кто даже увидел, как все произошло.

Я сказал громко:

— Простите, испортил зрелище. Но оно и меня касалось, кстати.

На меня глядели с раскрытыми ртами, я старался смотреть хищно и рассерженно, мол, порву любого, кто вякнет слово против. Мало ли что, настроились любоваться прекрасным танцем с мечами до вечера, но эта хрень к скупому и невыразительному искусству боя отношения не имеет. Тем более к бою насмерть, когда важна не красота, а эффективность.

Омаль громко и победно захохотал, на меня смотрит с любовью и гордостью.

— Мой лорд, — сказал он, — это был самый короткий бой за всю историю поединков.

Идерлунг, корчась на земле, пытался зажать обеими ладонями лицо, а из сломанного носа кровь всегда хлещет ручьями.

Я спросил громко:

— И что… это вот… что там ползает… и есть воин?

Омаль хихикнул громче.

— Его здесь считали великим! Что значит, не видели настоящих…

Я отмахнулся.

— Ладно, пойдем. Некогда смотреть на всякую ерунду.

Устроители торопливо подошли ко мне, один обратился с почтением:

— Великий воин, назови свое имя и свой клан, дабы мы почтили их славой и призами.

Я сказал надменно:

— Прирожденная скромность заставляет меня утаить мое имя, но скажу лишь, что я из клана Черных Рысей.

Лицо Омаля вспыхнуло от счастья, он смотрел на меня так, что скажи ему броситься на меч, сразу же убьет себя со счастьем и ликованием на лице.

Устроитель поединков сказал с еще большим почтением:

— Это очень благородно в данном случае умолчать о личном имени и назвать клан.

Второй сказал с поклоном:

— Да будет отмечен твой клан на Великом хурале! А пока прими, как победитель, вот этот приз…

Он протянул на деревянном, обгрызенном с краю подносе раскрытый мешочек, я уловил блеск золотых монет. В толпе довольно и завистливо закричали. Я улыбнулся гордо и красиво, я же теперь варвар-победитель, ладонь ощутила приятную тяжесть драгоценного металла.

— Нет выше дара, — сказал я громко, — чем победа в жаркой схватке. А золото… Его мы снова добудем в Орифламме!

Народ ликующе заорал, когда я швырнул монеты высоко вверх, чтобы успели поблистать золотым дождем под солнцем, прежде чем обрушиться на их головы.

Омаль смотрел на взметнувшиеся руки с жадно растопыренными ладонями со смешанным выражением восторга и жалости. Я похлопал его по плечу, мы отступили и, пока народ в суматохе одни монеты ловил на лету, за другими падал на землю, выбрались из толчеи.

Дома отгородили нас от площади, Омаль сказал с тем же выражением:

— Красиво… Но не лучше те деньги оставить было себе?

Я удивился:

— Деньги? Что деньги?.. Это так, ерунда для мужчин…

Он вздохнул:

— Да, но все-таки…

Я запустил руку в карман, пальцы нащупали три оставшиеся монеты. У него расширились глаза, когда я небрежным жестом впечатал их ему в ладонь.

— Держи. Такое же золото. Если не лучше.

Он рассматривал жадно, потом поднял на меня взгляд, в котором восторг разгорался все ярче.

— Красиво живете там на островах…

— А жить и надо красиво, — сказал я наставительно и поперхнулся, слова застряли в горле.

Высоко над городом летит нечто, оставляя за собой дымный след, похожее на дракона, но не дракон, а совсем ужасное, чуждое этому миру. Мне напомнило уродливого скат-гнюса, электрическую рыбу, что лежит на дне моря, плоская, как блин, а когда накопит заряд, поднимает свою змеиную головку и всплывает к поверхности, неуязвимая и смертоносная.

Морда проплывающего над городом зверя похожа на черную закопченную печь из металла, где уже прогорели дыры. Сквозь них горячие угли светятся жутко и страшно. Когда эта жуть распахнула пасть, дрожь прошла по моему телу: зубы не длинные и острые, что больше пугают, чем вредят, а настоящие зубы хищника, привыкшие дробить кости противнику.

Глаза горят оранжевым, из пылающих ноздрей с силой вырывается пламя, а пасть похожа на вход в ад…

— Что это? — крикнул я. — С таким не справятся даже магические стрелы… Он весь из железа!

Омаль зябко передернул плечами, побледнел, но проговорил относительно спокойно:

— Такие появляются только к самым великим смутам! Недоброе предзнаменование. Будет великая война… или большой мор. Последний раз этого зверя видели, когда на эти земли впервые пришли люди с моря.

— Он нападет?

Омаль покачал головой: