— Если разделишь землю между сыновьями, им конец, — Самослав пристально посмотрел на будущего свата. — Хазары сомнут их по одному.

— Таков обычай, — поморщился Кубрат. — Я не волен менять то, что решили предки сотню поколений назад. Сыновья после моей смерти получат равную долю. А у тебя разве не так?

— Не так, — покачал головой Самослав. — Святослав получит все.

— Он убьет своих братьев? — удивился Кубрат. — Он не похож на того, кто способен это сделать. У него открытый взгляд, такие не льют родную кровь.

— Нет, — снова покачал головой Самослав. — Мои сыновья сами добудут себе уделы. Но сердце страны будет неделимо.

— Непросто будет это сделать, — Кубрат шумно отхлебнул из чаши. — И это против старинных обычаев.

— Мир большой, Кубрат, — возразил ему Самослав. — И пока еще в нем много свободных земель. Мне нет нужды делать врагами своих сыновей. Каждый из них может стать князем. Не возражаешь, если я поставлю городок в землях полян на севере? Я хочу взять это племя под свою руку. Я подарю тебе сотню мечей за это.

— Да забирай, — отмахнулся Кубрат. — Мне легко отдать то, что не мое. Поляне не платят мне дань, а мои всадники редко ходят туда. Слабое нищее племя, они не слишком давно пришли откуда-то с севера. Мы иногда берем там рабов, но не часто. А за сотню мечей с клеймом Лотара мы и вовсе забудем путь в те места. Нам хватит и других словен, их тут без счета.

— Что ж, сотня мечей твоя, хан, — сказал Самослав. — Ты получишь их немедленно, они у меня в обозе. А я предлагаю тебе еще три сотни, Кубрат. Сделай для меня кое-что.

— Что именно? — подался вперед степной хан. Цена была очень серьезной.

— Я знаю, что караваны купцов еще ходят от самого Чанъаня до твоих степей. Привези мне из Китая несколько семей, которые могут делать вот такую посуду, — Самослав ткнул рукой в расписную фарфоровую чашу, из которой пил Кубрат. — Привези, и я дам тебе триста мечей.

Глава 19

Июль 633 года. Братислава.

Сотня всадников ушла от устья Дуная на север, чтобы добраться до племени полян и найти там удобное место для городка. Сотник получил самые подробные инструкции, но толку от них было совсем немного. Из того, что видел князь Самослав в прошлой жизни, сейчас не было совершенно ничего. То самое место было на правом, крутом берегу могучего Днепра, там, где в него впадала крошечная речушка Почайна. Потом сотня должна будет уйти на запад, чтобы отыскать один из удобнейших перевалов через Карпаты, который позже назовут Торуньским. И там тоже нужно будет присмотреть место для крепости, которая перекроет путь на Братиславу. Те четыреста миль, что отделяли перевал от столицы, конное войско покроет за три недели. Ничтожное время, если подумать. Был и еще один важный момент во всем этом. Низовья Волги, где сейчас не было ничего, кроме дикой птицы, рыбацких деревушек и табунов, которые пасли степные роды, совсем скоро станут самой оживленной точкой торгового маршрута, который соединит восток и запад, север и юг. Оттуда не было пути в Братиславу короче, чем земли полян и тот самый перевал. И самая короткая сухопутная дорога из земель франков в Персию тоже проходила через Братиславу, Торуньский перевал и тот самый, еще не построенный городок на берегу Днепра. Так что у племени полян просто не было выбора. Это место и в ТОЙ княжеской жизни служило важнейшим перевалочным пунктом в торговле купцов — рахдонитов, окопавшихся в Хазарии[36].

Если Кубрат и, впрямь, разделит свою орду между сыновьями, то болгарскому владычеству в этих землях настанет конец, и тогда будущим князьям придется выстраивать взаимоотношения с новыми хозяевами степи — хазарами. Их столица, Итиль, замкнет на себе торговлю в этом регионе, а хазары станут абсолютным гегемоном в северном Причерноморье на ближайшие лет триста. До этого события остается совсем недолго. Кубрат проживет еще три десятка лет.

Но все эти материи совершенно не интересовали княжеских жен, которые снова засели за субботним преферансом, пока их государь и муж приводит к покорности словенские племена в низовьях Дуная.

— Я, пане, столько конницы в жизни не видела, — сказала Людмила, аккуратно выкладывая карту на стол. — Аварской молодежи просто без счета в поход пошло.

— Знамо дело, — ответила Любава, отвечая на ее ход. — Земли вислян опустошили уже дотла, а добычи-то хочется. Казна за челядь хорошо платит. Особенно, если семьи на поселение ведут. В западных жупанствах свободных весей множество. Заселяйся и живи.

— Этих примучат, за лужицких сербов примутся, — вздохнула Людмила. — Не вылезает князь из походов. Дети отца и не видят почти.

— Как съездила, подружка? — с улыбкой спросила Мария. — Не отбила себе ничего в дороге? С седла-то не слезала, наверное?

— Да что там того седла, — улыбнулась ей в ответ Людмила. — День пути. До порогов на ладье шли, и после порогов на ладье. Кони бечеву тянули. Там на мили вокруг — ни одной бабы, представляешь! Не то, что во дворце этом. Плюнь, и обязательно в какую-нибудь шлёнду[37] попадешь. Особливо на третьем этаже, где одна беглянка бургундская живет. Я бы еще раз к болгарам съездила. Ведь каждую ночь с мужем в шатре ночевала. Как в молодость вернулась. Э-эх!

— Врешь ты все! — в досаде закусила губу Мария. — Играю шесть треф.

— Я непраздна, подружка, — торжествующе посмотрела на нее Людмила. — К весне, если Богиня благословит, я своему мужу еще дитя рожу. А ты продолжай ядом капать и саму себя умнее всех считать. И поумнее видели.

— А ну, цыц! — хлопнула по столу Милица. — Опять сцепились, змеюки скудоумные. Никакого сладу с вами нет. Вот скажу сыну, разошлет вас по лесным усадьбам. Будете за высоким тыном от тоски волком выть.

— С кем тогда в карты играть будешь? — прошептала Мария. И добавила еще тише: — Карга старая!

— Мы шутейно, матушка, — с елейной улыбкой ответила Людмила. — Мы на самом деле с Марией не разлей вода. Правда, подружка?

Мария, которая обычно хорошо владела своими эмоциями,