либо немецкого, либо турецкого, заплачу за казака его родне тридцать рублей. А так, пока они служат, то семьям, либо казачьему кругу, если казаки не имеют родителей, по двадцать рублей в год. Деньги так себе, разовые, но это разом конь с коровой, или за два года – дом в станице, добрая фузея. Чувствую сирот пришлет казачий круг, чтобы деньги им шли.

Я хотел создавать целый батальон диверсантов, подлых бойцов. Офицеры такими делами мараться не станут, большинство из себя белоручек строят, казаки из другого теста.

По моему разумению, в современных реалиях враг не ждет диверсионных групп, которые могут выкрасть офицера, узнать о планах врага, уничтожить отставшую повозку или отряд фуражиров, подложить фугас на дороге, или волчью яму сладить, коней потравить или людей. Для сохранения жизней своих солдат и обеспечения преимущества в войне, такие люди могут быть очень полезны.

Потом, после решения вопросов, принесли хлебное вино и основательные закуски в виде мяса, гречневой каши, капусты. Никакого излишества, если не считать картошки, все по-свойски. Пусть считают наследника своим, дай Бог не пригодится в дурных делах на казаков опираться, а вот на войну за такого своего цесаревича, станут более охотно идти.

Песня о «коне» Игоря Матвиенко зашла бодро, патриотично, но еще большее внимание вызвала казацкая песня «Любо, братцы, любо», где я заменил «Терек» на «Ерик». Эту песню я пел осторожно, боясь, что такая уже есть, но, казаки ее не знали, а я навел «плеть на плетень», не говоря кто автор. Революционную песню, где много про волю и правду, «Ойся, ты ойся» вначале не решался спеть, а после, разгоряченный хмельным, затянул, чем ввел в экстаз казаков, подпевавших уже на втором припеве, разрывая свои голосовые связки. К концу вечера, зашел Кондратий, организовавший охрану, он шибко пожилал посмотреть хоть одним глазком, что тут творится, я его за это отчитал, объяснив, что служба есть служба, произнеся поговорку царя Алексея Михайловича «Делу время, потехе час». Между тем, пора было и прощаться с казаками, которые, захмелев наперебой обещали все, хоть мир завоевать. Эх, казачки, вас бы на Карибы, чтобы показали тем английским и голландским каперам «кузькину мать».

С башкирами и калмыками прошла встреча на следующий день. Эти подарки привели более ценные – коней по двенадцать отличных скакунов от народа, правда кони не для драгун, уланы или те же казаки на быстрых лошадях будут выгодно смотреться, а вот тяжелые всадники не очень, не потянут лошадки.

Степняки были согласны с решениями, пусть и роптали и напрягали мой десяток казаков-телохранителей. Пришедшие старейшины были мудры и понимали, что не добьются большего. Я отдал им десять тысяч серебром, часть от того, что получил от чиновников, чтобы подсластить разочарование. Но было еще одно обещание для башкир – потеснить киргизов за двести верст и это полностью покроет потерю кочевий и даже поможет создать земельный форд для сдачи в аренду помещикам. А киргизов нужно отвадить от горы Магнитная, да и казаки от них теряют многих.

Подготовленный под мою диктовку договор в пяти экземплярах подписывали все стороны. Калмыки, башкиры, казаки, Оренбургская комиссия в лице Татищева, после подписал и Иван Иванович Неплюев. Впрочем он выразил после сомнение, что это сработает, но, как временную меру, признал.

Я договор не подписывал, но экземпляр себе забрал, как некая гарантия его выполнения. Не был я наивным, понимал, что это временно, но, может, предотвратит хотя бы один бунт и то экономия средств и людей. А людей нужно больше. Много населения – больше серебра в казне.

Но все эти условные успехи были бы половинчатыми и стремились стать ничтожными, если не утверждение самого наместника или, если угодно, первого губернатора Оренбургской губернии. Иван Иванович Неплюев прибыл уже когда я готовился к отплытию и оставалось только взобраться по маленькой лестнице на речное суденышко. Губернатор прислал вестового, что через день будет. Так что еще минимум два дня пришлось гостевать в Самаре.

- Иван Иванович, я рад Вас видеть, давайте поговорим без чинов. Признаться, хотел приехать и в Оренбург, но тетушка не поймет, она опекает меня. Политика и будущее государства российского – пока не окрепнет трон наследником… Впрочем, не об этом, - я посмотрел на уставшего, но не потерявшего выправку и внимательность взгляда, мужчину и улыбнулся. – Присаживайтесь.

- Ваше Высочество, признаюсь, визит наследника престола российского в эти неспокойные места казался ранее невозможным и посему является неожиданным. Будет ли мне позволено полюбопытствовать, коли моя аудиенция у Вашего Высочества носит более приятельский характер, чем вызван Ваш визит? Вы не довольны моей службой, или работой Василия Никитича Татищева? – сказал Неплюев, сидящий на стуле с такой прямой спиной, что выглядит это как то не естественно. Но, не хочет расслабиться Иван Иванович – его право, пусть напрягает позвоночник.

- Вот, - я пододвинул договор Неплюеву. – Вас не было, поэтому пока без Вашей подписи, но надеюсь, что и Вы подпишите.

Губернатору понадобилось чуть более пяти минут, чтобы прочитать договор, потом некоторые пункты он перечитывал.

- Договор вполне приемлемый, пусть и предполагает инакомыслие и различную трактовку, но мог бы работать. Мы уже заключали договоры подобного рода. Вот только казаки, которые так же подписали… Вы желаете столкнуть донцов и яицких казаков с башкирами? – с нотками недовольства говорил Неплюев. – Уж простите, но тут и так хватает проблем – киргизы опять в рабство увели людей у станицы Магнитной.

- Вот, и о ней поговорим. Но… - я так же посуровел видом. – Я подписал сей документ и кто станет его нарушать, станет в раз моим врагом, так всем и сказал. Говаривал я и с казаками – они дадут Вам охотников, дабы формировать Оренбургское казачество. Направлю Вам и голштинцев сколько будет, всех оружных за свой кошт. Будет у Вас сила, ни башкиры, ни казачки не осмелятся шалить.

- С чего столько внимания от Великого князя к нашим землям? – задал вопрос Иван Иванович Неплюев.

- Станица Магнитная должна стать безопасной, посему, выясните, какие роды киргизов ходят в набеги за рабами и предложите им уйти на двести верст, остальным же киргизам дать заверение не трогать заводы и станицы у Магнитной горы, - я сделал паузу, чтобы услышать отклик на сказанное.

- Не пойдут на это киргизы, пусть и только три-четыре больших рода и занимаются ловлей