Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Джанин уставилась на свой стакан, не прикасаясь к нему.
— Баву говорил, что ты по-прежнему работаешь в музее.
Она кивнула, и сердце Крейга сжалось от беспомощной жалости.
— Что-то Баву задерживается… — сказал он, не зная, как поддержать разговор.
— Крейг, у меня плохие новости. Не хотелось, чтобы ты услышал это это посторонних… — Джанин подняла взгляд. — Баву сегодня не приедет. Он больше никогда не приедет…
После долгого молчания Крейг тихо спросил:
— Когда это случилось?
— Вчера ночью, во сне. Сердце не выдержало.
— Да, — пробормотал Крейг. — Конечно, не выдержало. Его сердце было разбито.
— Похороны завтра днем в Кингс-Линн. Все тебя ждут. Если ты не против, поедем вместе.
Ночью погода изменилась: с юго-востока задул ветер и принес холодный мелкий дождь.
Старика похоронили рядом с женами, детьми и внуками на маленьком кладбище за холмом. Потоки дождя размывали груду красной почвы о зле свежей могилы, и казалось, что земля истекает кровью от смертельной раны.
После похорон Крейг и Джанин вернулись в Булавайо.
— Я живу все там же, — сказала Джанин, когда они проезжали через парк. — Подвези меня туда, если можно.
— Если я сейчас останусь один, то напьюсь вдребезги, — ответил Крейг. — Может, поедешь со мной на яхту? Хотя бы ненадолго? — В голосе прозвучали умоляющие нотки.
— Боюсь, что теперь я не очень общительна.
— Да и я тоже, — согласился Крейг. — Но ведь мы с тобой не чужие, верно?
Крейг приготовил кофе и принес в салон. Сидя напротив Джанин, он смотрел на нее, не в силах отвести глаза.
— Я, наверно, на чучело похожа, — вдруг сказала она.
Крейг растерялся.
— Для меня ты всегда будешь самой прекрасной женщиной.
— Крейг, разве тебе не говорили, что со мной случилось?
— Говорили.
— Тогда ты наверняка понимаешь, что я больше не женщина. Я никогда не смогу позволить мужчине — любому мужчине — прикоснуться ко мне.
— Я понимаю.
— Это одна из причин, почему я не общалась с тобой.
— А в чем состоят другие причины?
— В том, что ты не захочешь меня видеть и общаться со мной.
— Не понял…
Джанин съежилась и обхватила себя руками.
— Роли именно так это воспринял! — выпалила она. — После того, что они со мной сделали. Когда меня нашли на месте крушения, он все понял и не смог заставить себя ни прикоснуться ко мне, ни даже заговорить!
— Джани…
Она оборвала его:
— Все нормально, Крейг. Я рассказала об этом вовсе не для того, чтобы ты принялся отнекиваться. Я хочу, чтобы ты знал. Знал, что в этом смысле мне нечего предложить мужчине.
— Тогда и я могу сказать тебе, что мне больше нечего предложить женщине — в этом смысле.
В глазах Джанин промелькнула боль.
— О Господи! Крейг!.. Я не знала… Я думала, у тебя только нога…
— С другой стороны, я могу предложить дружбу и помощь, а также все остальное. — Он широко улыбнулся. — А еще стаканчик джина.
Джанни улыбнулась в ответ:
— Ты же вроде не хотел напиваться.
— Я не хотел напиться вдребезги, но надо ведь помянуть Баву. Ему бы это понравилось.
Они сидели напротив друг друга, болтая обо всем на свете. Постепенно джин подействовал на обоих, они расслабились, и к ним частично вернулось забытое ощущение близости.
Джанни объяснила, почему она не согласилась на предложение Дугласа и Валери жить в Квинс-Линн.
— Они смотрели на меня с такой жалостью, что я не могла забыть прошлое. Все равно что обречь себя на вечный траур.
Крейг рассказал про госпиталь и свой побег оттуда.
— Врачи считают, что у меня не с ногой проблемы, а с головой. Или они спятили, или я — и лично я предпочитаю первый вариант.
В холодильнике нашлось два бифштекса. Джанин готовила заправку для салата, Крейг жарил мясо и рассказывал, какие усовершенствования внес в конструкцию яхты.
— Можно ставить и убирать паруса, не выходя из кокпита! — хвастался Крейг. — Теперь я смогу в одиночку яхтой управлять! Жаль, что у меня никогда не будет такой возможности…
— Почему? — Джанин застыла с ножом в одной руке и луковицей в другой.
— Мою красавицу никогда не поцелуют соленые волны. Она под арестом.
— Крейг, да объясни ты толком!
— Я обратился за разрешением вывезти яхту на побережье. Ты ведь знаешь, каково такие разрешения получить?
— Говорят, все нервы вымотаешь, пока дадут.
— Ну, это еще мягко сказано. Все равно что назвать Аттилу нехорошим дяденькой. Если эмигрируешь из страны, даже на законных основаниях, с собой разрешают взять только тысячу долларов — наличными или вещами. В общем, прислали ко мне инспектора, и он оценил яхту в двести пятьдесят тысяч. Если я хочу ее вывезти, то должен внести залог: четверть миллиона долларов наличными — четверть миллиона! У меня всего-то десять тысяч осталось, потом хоть на панель иди. Так что я здесь застрял, пока не найду еще двести сорок тысяч.
— Какой ужас! Разве ты не можешь оспорить это решение? Ведь у тебя особые обстоятельства… — Джанин осеклась, увидев хмурую морщинку на его лбу.
Крейг сделал вид, что не заметил намека на свое увечье.
