называл своим близнецом. Примерно в 240 году этот «близнец» появился снова и призвал его проповедовать то, что он узнал. Во время этого видения он общался с более осведомленной и цельной версией самого себя. Мани рассказывал, что «близнец» учил его:

Кто я и что есть мое тело, каким образом я пришел в этот мир… Кто такой мой высший отец, какие заповеди и поручения он дал мне прежде, чем я был обличен этим материальным телом и в заблуждении своем попал в эту отвратительную плоть… Кто такой моя неотделимый близнец… Он открыл мне бескрайние высоты и бездонные глубины.

По мнению Лейна-Фокса, концепция близнеца была свойственна не только учениям Мани. Представление о двойственности бытия в мире, отраженное в человеческом уме, мы также находим в различных еретических общинах Сирии. Мани придерживался этих дуалистических верований и говорил о противоборстве между царствами света и тьмы, которое длится испокон веков. По его словам, материальный мир — это результат того, что царство света захвачено царством тьмы. Мани полагал, что цель религии заключается в том, чтобы освободить частицы света, плененные материей. Его верование потрясает нас, потому что оно принимает в расчет все, что мы знаем о материи в наше время. Математик Джинс в начале 1930-х гг. предположил, что явление, которое мы называем светом, в действительности представляет собой материю, которая движется с максимально возможной скоростью, что для движения с такой скоростью материя нуждается в бесконечной энергии. Джинс отметил, что в тот миг, когда уровень этой бесконечной энергии падает и скорость материи снижается, энергия перестает быть светом и становится «материей». В своей книге «Таинственная вселенная» Джинс назвал материю застывшим светом, а свет — растаявшей материей. Неужели Мани, писавший 1700 лет назад, знал о высшей природе материи? В таком случае нам следует очень серьезно рассмотреть его учения о двойственной природе человеческого сознания.

Манихейство и гностическое христианство похожи тем, что они нападали на религии, с которыми были тесно связаны, причем не только на словах, но и в прямом смысле. В случае манихейства этой религией был зороастризм, который даже решительнее христианства отстаивал идею двойственности. Однако именно описание Мани своего духа-хранителя укрепляет представление о Даймоне. Мани сказал, что его небесный близнец был «самым прекрасным и самым большим зеркальным отражением человека».

Концепцию близнеца можно найти во многих текстах Наг Хаммади. Еще интереснее то обстоятельство, что в некоторых писаниях даже самому Иисусу приписывают такого близнеца. В частности Иоанн пишет:

Когда все его ученики спали в одном доме в Геннесарете, лишь я один, завернувшись в одежду, подглядывал за тем, что он делал. Сначала я услышал его слова: «Иоанн, спи», и тогда я притворился спящим. Я увидел, как снизошел некто, похожий на него. И я также услышал, как он спросил моего Господа: «Иисус, неужели те, кого ты избрал, до сих пор не верят в тебя?» И мой Господь ответил: «Ты говоришь правильно, ибо они люди».

Гностическое учение, как всякая мистическая религия, пряталось за символы. По мнению гностиков, Иисус символизировал Даймона, так как он пришел из Царства Света. Докетики были уверены в том, что Иисус был видимым Даймоном, который по самой своей природе не мог иметь тело. Вместе с тем, согласно гностическому верованию, у Иисуса был Эйдолон, роль которого играл брат-близнец Иисуса, Фома. В «Книге Фомы» Иисус (Даймон) учит Фому (Эйдолона):

Брат Фома, когда у тебя есть время в мире, слушай меня, и я открою тебе то, о чем ты размышлял в своем уме. Поскольку сказано, что ты мой близнец и подлинный попутчик, изучай себя и понимай, кто ты есть, каким образом ты существуешь, как ты появился. Поскольку тебя будут называть моим братом, не годится тебе оставаться в неведении в отношении себя. И я знаю, что ты понял, потому что ты уже осознал, что я есть знание истины. Итак, когда ты сопровождаешь меня, то несмотря на свое неведение ты уже постиг. И тебя будут называть «тот, кто знает себя».

В этом тексте видна тонкая аллегория. Имя Фома на арамейском языке означает близнец. Словесная игра может содержаться в каком-нибудь скрытом гностическом послании. Такую игру мы находим в канонической версии Библии. Она имеет место в том эпизоде, где Пилат предлагает толпе сделать выбор между Иисусом и Варравой. Имя Варрава скорее всего следует перевести как сын отца (Бар Абба — на арамейском языке), и в Евангелии от Матфея, в том месте, где описывается данный эпизод, это имя в некоторых древних рукописях звучит как Иисус Варрава. Ранняя Церковь приняла этот Евангелие от Матфея 22:16. В 3 веке один из отцов церкви Ориген задался вопросом о правильности такого написания. Он усомнился в первоисточнике, так как не знал ни одного грешника по имени Иисус! И все же многие библейские ученые полагают, что таково оригинальное написание этого имени. Если принять этот тезис, то получается, что толпе предстояло сделать выбор между Иисусом, сыном отца, и еще одним Иисусом, сыном отца. В таком случае Пилат был вынужден распять того из этих двоих, кто на его взгляд подходил больше. Если же гностики сделали эту тонкую вставку, а цензоры просто не заметили ее, тогда мы становимся свидетелями очень лукавой переработки мифа о близнеце: Иисус символизирует Даймона, а Варрава — Эйдолона.

Гностицизм был структурированным, интеллектуальным и весьма привлекательным мировоззрением. Он объяснял существование зла и давал человеку надежду на будущее совершенство. И тем не менее, семена его гибели были в нем самом. Факты говорят о том, что эта религия была инклюзивной, а не эксклюзивной. Кто угодно мог стать ее членом. Люди, посвященные в эти таинства, играли активную роль. И поскольку главная концепция гностической философии заключалась в знании, им приходилось изучать суровые интеллектуальные пассажи и жить согласно им. Римское христианство (альтернатива гностицизма) представляло собой более легкий путь к спасению. Последователи христианства могли в буквальном смысле следовать. Элита духовенства (Папа Римский, архиепископы, епископы и священники) думала за народ. Человеку оставалось лишь посещать церковь, причащаться, жить по заповедям, чтобы попасть на небеса. После распада Римской Империи монголы, вандалы и вестготы устроили бойню на ее территориях, и у людей просто не было времени заниматься эстетическими вопросами. Людям нужно было приобщиться к какой-нибудь религии, и им дали ее. В те времена задача человека сводилась к банальному выживанию. Поэтому гностицизм угас, и не из-за гонений церкви, а в силу великого множества социологических и культурных факторов.

Так погибло учение о двойственности,