Гарридж глотнул. Некоторое время он ничего не мог сказать. Он вцепился в Уэсли, пытаясь отдышаться.

– Ничего не осталось, – проговорил он. – Ужасно, сплошной костер. Спасти ничего не удастся.

– А Бентон? – спокойно спросил Уэсли.

– Очень огорчен, но жив, – Гарридж пристально посмотрел на Уэсли. – Ваши глаза, сэр, они выглядят совершенно нормально. Вы можете видеть?

– Да, я могу видеть. Отведи меня к Бентону.

– Но это же замечательно, – Гарридж казался очень удивленным. – Это та операция?

– Отведи меня к Бентону, – повторил Уэсли. Лицо Гарриджа стало замкнутым.

– Он там, сэр, – указал он рукой на маленькое здание. – Я должен вернуться, мы переносим документацию, на случай, если огонь пойдет дальше.

Они обнаружили Бентона, лежащего на полу, со свернутым пальто под головой и наброшенным одеялом. Подле него на стуле сидел полицейский. При появлении Уэсли он встал.

– Я Говард Уэсли. Могу я с ним поговорить?

– Да, сэр. Он очень плох. Ноги сильно обожжены. Как только придет скорая, его увезут.

Джуди отступила назад, едва Уэсли наклонился над неподвижной фигурой.

– Хэлло, Хуг, – сказал Уэсли, опускаясь на колени.

Бентон открыл бледные глаза.

– Кто это? – слабым голосом проговорил он. – Уэсли?

– Да. Тебе плохо?

Бентон нахмурился. Он прикусил губу крупными белыми зубами. Прошло некоторое время, прежде чем он заговорил. Потом слова полились из него подобно лавине боли.

– Я жалею, что сделал это. Я хотел свести с тобой счеты, но как только занялось пламя, понял, что поступил неверно. Все было неверно. Я пытался потушить пожар, но, в конце концов, огонь настиг меня. Думаю, что со мной все кончено. – Он закрыл глаза и добавил: – Я этого хочу.

– С тобой все будет в порядке. Мы все делали то, чего нельзя было делать. Я еще больше сожалею о случившемся. Когда мы поступаем неверно, то поначалу всегда считаем себя правыми и только потом видим, как ошибались.

– Да. Это верно. Прости меня, Уэсли, я так жалею.

– А мы неплохо справились с лабораторией, верно? – сказал Уэсли и улыбнулся. – Ты вложил в нее столько же труда, сколько и я.

Бентон поднял глаза на его бледное измученное лицо.

– Я никогда не ожидал услышать от тебя что-либо подобное. Ты очень добр. – Дрожь пробежала по его тонкому лицу, и он сжал пальцы в кулак. – У меня такое чувство, будто ноги мои все еще в огне.

– Ты поправишься. Скоро приедут врачи.

– Если бы не Бланш, мы могли бы отлично поладить, – проговорил Бентон. Теперь все его лицо было покрыто капельками пота.

– Да… Бланш. – Уэсли выпрямился. – Я хочу в последний раз взглянуть на лабораторию. Но вначале я хотел увидеть тебя.

– Что с тобой случилось? – слабым голосом спросил Бентон. – Из-за глаз?

– Не беспокойся об этом, ни о чем не беспокойся. До свидания, Хуг, – Уэсли наклонился, протягивая ему руку, – у тебя все будет в порядке.

– Ни за что бы не поверил. – Бентон схватил его руку. – Я думал, что ты меня будешь дико ненавидеть. Я был дураком. Прости меня.

– До свидания, – Уэсли спокойно убрал руку. Повернувшись к двери, он позвал: – Джуди…

Она подошла к нему. Полицейский с любопытством смотрел на них.

– Пойдем со мной, Джуди.

На улице все жутко грохотало. Рухнула стена лаборатории. Некоторое время Уэсли и Джуди стояли рядом в дыму и жаре и смотрели друг на друга.

– Возвращайся в квартиру, такси ждет. Завтра увидишься с Доусоном и отдашь ему заявление. Оно вызволит Глеба. Все будет в порядке. Будь осторожна при продаже мехов. Надеюсь, ты найдешь свое счастье, Джуди.

Она смотрела на него, сбитая с толку. Было очень трудно слышать его в этом вое пламени.

– Что ты собираешься делать?

– Обо мне не беспокойся. Вот Гарридж. Гарридж, проводите мисс Холланд к машине, – попросив это, Уэсли быстро пошел прочь.

– Куда он? – закричала Джуди, внезапно испугавшись. – Остановите его. Нельзя разрешать ему уходить.

Она побежала было за Уэсли, но Гарридж оттащил ее назад.

– Это опасно.

– Пустите, – вырвалась она и побежала за Уэсли. Тот исчез за главным зданием. Когда она повернула за угол, жар ударил ей в лицо. Искры закружились вокруг, заставив отпрянуть. Пожарные, сгрудившиеся у ближайшего здания, пытались водой сбить пламя. Вдруг один из них увидел Уэсли, идущего в огонь, и закричал. Двое других бросили шланги и побежали было за ним. Далеко они не ушли. Дикая жара заставила их остановиться. Уэсли же, казалось, не замечал ничего. Он шел вперед, глубоко засунув руки в карманы, и с высоко поднятой головой. Джуди смотрела на него, стиснув руками щеки. Она видела, как загорелась его одежда. Закрыв лицо руками, она закричала.

Гарридж успел увидеть Уэсли, объятого пламенем, и тут горящая масса дерева и металла рухнула, скрыв его из виду. Длинный блестящий огненный язык взметнулся в небо на том месте, где только что стоял человек.

С письмом Уэсли, дающим право на меха, и заявлением в полицию Джуди уже не сомневалась, что ей делать. Суд над Гарри начнется на следующий день, так что спасение должно было прийти в последнюю минуту, как это случается только в кино. Гарри, думала она, никогда не забудет, что именно она вытащила его из петли. Но прежде, чем взяться за освобождение Гарри, она решила добыть меха. Потом она пойдет к Доусону… В манто из арктической лисы она будет чувствовать себя намного уверенней. На Доусона это, несомненно, произведет впечатление. После его фамильярного с ней обращения Джуди страшно хотелось произвести на него впечатление. Прочтя заявление, он, несомненно, разрешит ей свидание с Гарри. Она полагала, что Гарри придется предстать перед судом лишь за попытку ограбления, но она пообещает ему, что будет его ждать. И сможет, не дрогнув, выслушать приговор. Когда он выйдет, она встретит его у ворот тюрьмы. Эти мысли заставили ее расчувствоваться, и она даже немного всплакнула, представив, как Гарри выходит из тюрьмы, дрожащий и замерзший. Снег, снег должен быть обязательно, он падает на его тонкое пальто, а она выбегает из автомобиля и вся в мехах заключает несчастного Гарри в свои объятия.

Уэсли полностью выветрился из ее памяти. Его смерть означала для нее новую жизнь. Я никогда ему не нравилась, оправдывала она себя. Он использовал ее до самого конца и не заслужил к себе жалости. То, что она не получила твердого дохода, просто чудовищно. Она ни за что не простит ему этого. Но, по крайней мере, у нее есть капитал. Она помнила, как Френч сказала, что эти меха стоят 30 тысяч фунтов. Это было все равно, что выиграть ирландское пари. С 30 тысячами можно сделать многое. Потом еще драгоценности. Бриллианты сейчас поднялись в цене. Так что и за них она получит немало.