твоя таверна навсегда под моей защитой. И пусть все об этом знают. И меня зовут не Виара. Я Лламириль.

— Плевать, — упрямо ответил Робб. — Ты моя Виара. Ну и что, что ты подросла, и уши у тебя зеленоватые. И глаза светятся. Дети вырастают, это нормально.

Лламириль ощутила, как что-то тёплое заполняет её сердце. Что-то, на что фейри не имеют права.

— Ольф, спасибо за твою дружбу, — она повернулась к молчаливому парню. — Ты достойный сын своего народа.

— Я найду тебя, — упрямо ответил Ольф, — где бы ты ни была. И заберу тебя.

Она печально улыбнулась.

— Там, где я буду, меня никто не найдёт.

— Я найду. Не забывай, кто я такой. Найду и предложу сердце.

— Что ж, Ольф из рода мрляусссей, если ты действительно меня найдёшь, я в обмен отдам тебе своё.

С этими словами Лламириль ногтем легко проткнула тонкую кожу на пальце и провела тонкую кровавую полоску по запястью Ольфа. Кровь почти сразу исчезла. Клятва была принесена.

Запах мороза и хвои стал почти невыносим. Ришку бил озноб, Робб крепко прижимал её к себе. Разбойники расползлись бы по палаткам, но любопытство было сильнее. Любопытство и страх перед неизведанным.

Они прибыли. Лламириль это почувствовала сразу. Повернулась спиной к бывшим друзьям и лицом к леву, из которого появились отец и Принц. Отец восседал на двуглавом коне, глаза которого были скрыты бельмами, и голову его венчала высокая затейливая корона. Вороной конь Принца был прекрасен и вместе с тем уродлив в своей костлявости. У него были непропорционально длинные и тонкие ноги, а худую вытянутую морду украшал золотой узор.

Принц легко скользнул на землю.

— Вот я и нашёл тебя, Предназначенная, — голос его шелестел мертвыми листьями, дышал могильным холодом.

— Я сама выдала себя.

— Это была славная охота. Но тебе пора возвращаться, — он протянул землистого цвета ладонь с выделяющимися на ней черными линиями судьбы. Лламириль помедлила.

— Виара, ты не должна этого делать! — Робб. Кричит, а голос дрожит от страха перед другой стороной и её Принцем. — Если не хочешь, оставайся. Мы справимся. Не знаю, как, но мы справимся.

Принц посмотрел на человека поверх головы Лламириль. Поднял руку, чтобы магией убить его, но Лламириль проговорила ледяным тоном:

— Только тронь его. Сердце вырву и затолкаю в…

— Виара! Девушки так не выражаются!

Лламириль усмехнулась, покачала головой. Она не прощалась. И не дала руки Принцу, а просто пошла вперёд, в лес, который на это короткое время перестал быть волшебным. Принц на прощание оглядел поляну и презренных людишек на ней. Ничего, скоро его отпрыск сотрёт с земли каждого выродка из их племени.

Процессия фейри развернулась и вернулась в лес.

Эпилог

Что-то изменилось. Ольф это понял сразу по тому, как стал пахнуть воздух, как начали двигаться тени и какие звуки наполнили ставший вдруг сумеречным лес. Ткань реальности натянулась перед мрррляусссем, напряглась, задрожала. И уступила, пропуская его на другую сторону.

Там всё было так же, но неуловимо по-другому. И время. Оно ощущалось почти физически, и Ольф почувствовал, что он почти опоздал. Мысль эта отдавалась глухой болью за грудиной, и он припустил изо всех сил. Мелькали деревья, и тени, и чьи-то кошмары. На земле появились первые свечи, потом их становилось все больше и больше. Их трепещущий свет гнал прочь сумрак, наполнял воздух расплавленным золотом. Вдалеке слышалось праздничное пение, которое больше напоминало траурное. Запахло тлеющим вереском. Горький, отчаянный запах.

Лламириль стояла перед алтарём в платье, сотканном из живых цветов. Стебли оплетали её руки, обнимали бёдра. Соцветия нежно касались кожи. В волосах блестела диадема, и тонкие драгоценные цепочки спускались по волосам. Лламириль закрыла глаза и не смотрела на жениха. Принц же не отрывал от неё горящего взгляда.

Маленькое сердечко мрррляуссся забилось часто-часто, и мохнатую шейку свело от волнения. Он так часто представлял себе этот момент, жили дышал им, но никакое воображение не могло подарить ему тот восторг, который он испытал при виде Лламириль. Любовь, которая за два года поисков, казалось, покрылась пылью, засияла с новой силой. Ничто не прошло и не было забыто, и он принёс своё сердце Ей, как и обещал.

Ольф обратился в прыжке. Он был усталым и грязным, но не стеснялся старой одежды и грязи под ногтями. Это всё не имело значения.

Публика заволновалась. Эльфы, фейри, феи и нимфы, сатиры и терринги, кентавры и минотавры, рогатые, хвостатые, розовые, зеленые и голубые — все существа повернулись к алтарю.

— Успел, — выдохнул Ольф.

Лламириль посмотрела на него, и он понял, что опоздание грозило большим, нежели вечное расставание. Там, внутри Лламириль, Виара почти умерла. Ещё немного, и от неё осталась бы одна оболочка, прекрасная и холодная.

— Дорогая, — проговорил Принц, — у нас ещё один гость? Мрррляусссь, Звездный Наблюдатель? Не думал, что вы еще остались.

— Остались! — сказал Ольф. Пожалуй, громче, чем следовало. — И я не гость. Я пришёл, чтобы забрать Лламириль, нареченную Виарой.

Принц медленно повернул голову, посмотрел с любопытством на свою невесту. Над ними нависали ветви дерева, цветущего белыми кистями, и крона его напоминала полог.

— Видишь ли, Наблюдатель, Лламириль — моя невеста, и через… хм… десять минут начинается наша свадьба. Она моя. Навсегда.

Взгляд Принца напоминал взгляд змеи. Казалось, он готов проглотить её, только чтобы она принадлежала ему.

— Она не твоя, — заявил Ольф, нервными движениями задирая рукав. — Нас связывает клятва.

Зрители охнули. Кожа на его запястье, где его тронула кровь, светилась серебром. Принц принюхался и нахмурился, узнав запах.

— Виара, — Ольф подошёл ближе, — я прошёл тысячи миль, встретил сотни людей. Я облазил самые тёмные уголки. Спустился в шахты и поднялся в Небесный Дворец. Я поклялся, что найду тебя. И я нашёл.

Лицо Лламириль как будто подёрнулось дымкой, и из-под неё на пару мгновений выглянула простая Виара. Ольф улыбнулся сквозь слёзы.

— Я люблю тебя, и это не изменится никогда. Прошу тебя, будь моей.

Ольф протянул руку.

Лламириль смотрела на неё некоторое время, и на лице её проступали признаки борьбы.

— Лламириль, ты должна помнить о Предназначении. О нашем долге, — голос Принца был полон презрения, но он продолжал. — Об исчезновении магии. Смерти волшебных народов. Помни. И будь разумна.

— Ты ведь не можешь отказать ему, да? — спросила Лламириль, и в голосе её слышались весёлые нотки, так не свойственные безразличной фейри. — Он Наблюдатель, верно? И стоит ему только попросить, наш мир уничтожат.

Принц поджал губы.

— Только тебе решать.

— А знаешь, Ольф бы не отказался от