Так вот откуда берет начало давняя дружба семейства Ланских с Айвазовским! Петр Петрович был добрым соседом художника, и несмотря на разницу лет, они вполне могли встречаться в Феодосии…

И доле в праздной тишине,

При отуманенной луне,

Восток ленивый почивает…

И все же, кому из сестер Ланских — Александре, Софии или Елизавете — после смерти отца досталась картина великого мастера? Рискну предположить, что не Александре, старшей из них, столь много сделавшей для восстановления светлого имени матери.

Александра Петровна уже в преклонные годы, в мае 1918-го, передала весь богатейший фамильный архив в Пушкинский Дом, в том числе и альбомы Наталии Николаевны, ее портреты, письма, фотографии, заслужив добрые слова благодарности «за этот драгоценный дар Музею имени великого Пушкина».

А живший в Гатчине старший сын Александры Петровны — Петр Арапов, в прошлом генерал-майор, командир лейб-гвардии Кирасирского полка, в 1927 году подарил Пушкинскому Дому фамильную святыню — портрет своей бабушки кисти Александра Брюллова. Самое известное изображение юной жены поэта! Прежде, по завещанию матери, им были переданы знаменитому хранилищу и пушкинские реликвии. Так что и сама Александра Арапова, и ее наследники умели и хранить, и дарить.

Конечно, трудно сейчас что-либо утверждать — ведь судьбы детей и внуков Наталии Николаевны пришлись на годы Первой мировой, нескольких революций и последующих за ними потрясений. Горели родовые имения, рушилась вся жизнь — и до картины, пусть даже памятной и дорогой, было ли тогда? Многим из потомков Наталии Николаевны не удалось избежать обычных по тем временам репрессий, ссылок, лишений. И только чудом можно назвать то, что живописный шедевр Айвазовского, навеки запечатлевший иной, ушедший поэтический мир, уцелел в водовороте тех страшных разрушительных дней (в революционном ли Петрограде, в блокадном ли Ленинграде, в послевоенной ли Москве?) — не разнесен шальным снарядом, не пошел на растопку в «буржуйку», не выброшен за ненадобностью нерадивыми потомками.

Лунный свет, оживленный чудотворной кистью Айвазовского, словно свет давно погасшей звезды пробился сквозь все времена и преграды.

Что же, у картин, как и книг, своя судьба. Для «Лунной ночи…», соединившей имена избранницы поэта и одного из самых страстных его почитателей, она оказалась счастливой.

Некогда известный пушкинист Павел Щеголев безапелляционно заявлял: «Ни из писем Пушкина, ни из каких-либо других источников мы ничего не узнаем об интересах Натальи Николаевны к живописи, к музыке». И выносил свой неправый приговор: «Всем этим интересам неоткуда было возникнуть». И не удивительно ли, что уже в новом, двадцать первом веке, в спор с ним вступил великий Айвазовский?

Счастлив, кто избран своенравно

Твоей тоскливою мечтой…

A.C. Пушкин

Давным-давно среди множества фотографий из отцовского архива, что достался мне по наследству, одна из них неизменно занимала меня. На добротной старинной карточке была запечатлена некая седовласая дама, словно на троне восседавшая в высоком резном кресле, в задумчивости раскладывая пасьянс на ломберном столике.

На обороте — размашистая подпись: «Екатерина Ланская». Так и хранилась у меня фотография в папке с пометкой «Ланские». И всякий раз, случайно наталкиваясь на нее, пыталась разгадать — кто она, эта дама, и что за судьбу предсказали ей карты? Единственное, что не вызывало сомнений — родственные связи с Петром Петровичем Ланским.

И вот (в который раз!), словно нарочно выпав из папки, старая карточка вновь попалась мне на глаза. Повертела ее в руках, пригляделась… По краю шла сделанная рукой отца едва заметная карандашная надпись: «Екатерина Гончарова, дочь Марии Ланской».

И как я не разглядела этой подписи прежде? Ведь это же жена Ивана Гончарова, брата Натали, Екатерина Васильчикова! А Мария Петровна Ланская, ее мать — родная сестра Петра Петровича, в замужестве Васильчикова. Неужели это и есть та самая Катрин, к которой обращено послание Наталии Николаевны? Свадебное поздравление племяннице, впервые приведенное в книге Ободовской и Дементьева «Наталья Николаевна Пушкина». А уж сколько раз строки из него цитировались всеми, кого волновала судьба вдовы поэта!

«Дорогая Катрин… Нужны ли вам были заверения моего деверя Павла, чтобы поверить в мою любовь к вам. Она давно уже вам принадлежала, мне достаточно было узнать вас, чтобы вас оценить, и я могу только поздравить брата с таким выбором».

Письмо это — без подписи и обратного адреса — авторы книги нашли совершенно случайно в начале 1980-х, в обширном гончаровском архиве, где оно затерялось среди переписки Васильчиковых. И можно представить себе радость первооткрывателей, когда, вчитавшись, они услышали голос… самой Наталии Николаевны. Ведь она так долго молчала!

И непонятные прежде строки наполнились былой жизнью, отзвуками угасших страстей и надежд: «Кажется, у брата и сестры общая судьба: укрыться в одном пристанище после беспокойной жизни и найти в одной и той же семье спокойствие и счастье».

«Беспокойная жизнь» Натали вместила в долгие семь лет вдовства, отмеченные двумя временными вехами: скорбным днем кончины Александра Пушкина, известным всей России, и днем свадьбы с генералом Петром Ланским, скромным семейным торжеством.

У брата судьба сложилась иначе. Первый брак Ивана Гончарова на княжне Марии Мещерской счастливым назвать трудно. При внешнем благополучии семейная жизнь приносила ему одни горечи и разочарования.

Не заладившаяся жизнь брата доставила Наталии Николаевне в свое время немало волнений.

«Бедный мальчик, — пишет она Ланскому летом 1856-го, — у него столько забот и страданий. Он и его жена — оба превосходные люди… но, увы, Ване надо было бы другую жену, а ей другого мужа. Это две половинки яблока, которые не подходят друг другу».

И рождение четверых детей в семье не стали препятствием для постоянных супружеских ссор и размолвок. Болезнь и ранняя смерть урожденной княжны Мещерской разом разрешила все давние споры…

Всего через год после кончины жены пятидесятилетний Иван Гончаров вновь готов стать супругом!

«Да благословит вас Бог за счастье, что вы ему даруете», — напутствует Наталия Николаевна невесту брата. Надо полагать, что и Катенька Васильчикова была вполне счастлива — кончались печальные дни ее затянувшегося девичества. Как-никак, а ей минуло тридцать два! Возраст для невесты более чем критический. Она выходила замуж за вдовца: став женой Ивана Гончарова, ей предстояло тотчас стать матерью и его осиротевшим детям. Наталия Николаевна уверена: дети «примут вас с радостью» — Катрин прекрасно исполнит свой долг:

«Выходя за него замуж, вы берете на себя миссию достойную вас — вернуть спокойствие и исцелить сердце, которое так много страдало; с вашей добротой, открытым характером, вашим умом и тактом вы легко преуспеете в этом, — продолжает свое послание Наталия Николаевна. — …А теперь скажите мне, когда и где будет свадьба. Муж и я рассчитываем быть непременно».