Но словно и этого было мало, все служебные входы в камеры заключённых, начали вдруг открываться, подчиняясь заложенным на случай пожара подпрограммам. Разумеется, это должно было происходить не так спонтанно, по очереди, да и то после того как охрана даст добро на эвакуацию. Но когда это останавливало Азраила⁈ Симулировать сигнал на эвакуацию с имплантата уже почти мёртвого начальника охраны, попавшего под удар электричества в залитом водой кабинете, оказалось не так чтобы сложно.

Так что сотни заключённых, обнаруживших, что их ошейники престали бить током за любую провинность или попытку побега, теперь отрывались по полной, почувствовав вкус свободы! Но здесь Азраил уже был ни при чём — питание системы наказания так сильно пострадало, что большая часть сети контроля попросту рухнула, потеряв связь с ошейниками заключённых.

«Центральное ядро безопасности»

Как и всеми сложными системами в этом времени, тюрьмой управлял сложный ИИ, исключающий человеческий фактор. Умный, всегда одинаково внимательный, неподкупный, но главное, отделённый от планетарных интернет сетей десятком барьеров, что делало его взлом почти невозможной задачей.

Для хакерских ИИ!

Азраилу же не понадобилось много времени, чтобы сломать мозги этому чуду инженерной мысли. Используя несколько вероятностей программных ошибок, он в итоге извратил логический вывод нейросети, заставив её пойти на крайние меры.

Системное сообщение:

«Зафиксировано предательство персонала, в попытке получения результатов секретных разработок. Зафиксирован бунт заключённых и множество диверсионных актов! Активирована программа зачистки! Все живые организмы и роботизированные средства, не относящиеся к автоматическим оборонным системам, и находящиеся за пределами лабораторных комплексов, подлежат уничтожению!»

И тот час, со свойственной машинному интеллекту тщанием, жуткий план был приведён к исполнению. Все внешние периметры были заблокированы моментально! Ворота, подъёмники, лифты, лестничные площадки, броневые щитки — всё было перекрыто мгновенно. Следом из потайных гнёзд по всему комплексу начали подниматься одна за другой автоматический турели, открывая беспощадный шквальный огонь по всему что двигалось. Сотни людей на земле и под землёй принялись умирать ежеминутно!

И словно этого было мало, из стен начали выходить боевые дроны, вооружённые импульсными лазерами, не имевшими предела боезапаса. Лишь охлаждение стволов ограничивало частоту стрельбы этих коротких, но мощных фотонных пучков. И число убийств в минуту мгновенно удвоилось!

Мультирежимная корптюрьма «Обелиск» моментально превратилась в самый настоящий Ад на земле, залитый кровью!

С трудом успев завершить свой план до конца, Азраил был вынужден все свои силы бросить на ловлю и абсорбцию душ. Сотни и сотни в минуту, они выбрасывались в окружающее пространство целой лавиной! Азраил старался, как мог, но, в конце концов, начал пропускать сперва каждую пятую, а потом и каждую четвёртую душу, когда их поток перевалил за тысячу штук в минуту.

Дошло до того, что он опять, как и тогда в лесу рядом с Волком, начал отключаться от перегрузки. Не телом — то и так находилось в глубокой спячке, маскируя все его действия. Но душой! Даже для неё нынешней оказалось не под силу переработать весь этот поток быстро и эффективно. И даже удержание пяти-шести сотен душ в постоянном хабе-ловушке не могло решить вопрос окончательно.

Азраил начала терять связь с реальностью. Снова. Он опять начал действовать на автомате, инстинктивно вкладываясь в собственное развитие. Но уже не так как планировал сам, а по простому наитию. Туда, где его душа сама ощущала узкое место!..

* * * «День 40»

Два часа после рассвета. Утро.

С момента масштабной аварии и бунтов прошло уже больше суток. Сама масштабная бойня, конечно, закончилась уже через несколько часов после её начала, но отряды корпоратов добрались до закрывшейся для всех территории спустя только сутки! Им пришлось ломать сошедший с ума ИИ, взрывать агрессивную технику, по сути, преодолевая свои же оборонные системы, что естественно заняло время.

И какого же было их удивление, когда после всего произошедшего они обнаружили кроме тысяч изуродованных трупов даже несколько десятков живых человек. В основном конечно работников изолированных лабораторий, где все системы жизнеобеспечения были отрезаны от инфраструктуры тюрьмы, но так же и человек двадцать заключённых, не решившихся покидать собственных камер, несмотря на то, что все двери к выходу были открыты.

Так или иначе, корпорации «Лазарь», владевшей НИТ (Научно-Исследовательской Тюрьмой) «Обелиск», пришлось разбираться со всем этим дерьмом, выясняя причины произошедшей катастрофы. Выживших теперь собирали на поверхности, готовясь провести в скором времени детальный допрос. Учёных и персонал содержали отдельно — заключённых отдельно.

Так что посреди просторной поляны, окружённой чадящими остовами зданий и обломками техники уже сидело человек пятнадцать заключённых, когда к ним привели и меня. Всё это время моё тело пролежало под наркозом и теперь двигалось с огромным трудом — сказывались последствия использованных лекарств. Примерно как онемение после заморозки у дантиста. Там тоже лицо словно омертвевшее ощущается…

Во всей происходящей неразберихе обо мне банально забыли!

— Эй! А ты откуда, друг? — громким шёпотом обратился ко мне ближайший сосед. Садили нас на подсохшую травку достаточно далеко друг от друга, чтобы мы не смоги договориться в узком арестантском кругу, но один на один ещё можно было пообщаться с соседом. Пусть и осторожно, не привлекая внимания «санитаров».

— Четвёртый сектор, — хмуро бросил я в ответ, разглядывая выживших. Как я и предполагал, девчонка из моей камеры выжила, пролежав первое время под снотворным, а после, ожидаемо, струсив куда-нибудь выходить. Охранные роботы закономерно не трогали тех заключённых, что продолжали сидеть в своих камерах, да и огню было непросто добраться до них через служебные коридоры, лишённые горючей отделки. Да и чего греха таить, я тоже ей немного помог.

— Четвёртый⁈..

После моего ответа незнакомец моментально отстранился от меня, развернувшись спиной. Такая реакция человека весьма меня позабавила. Но на этом всё моё общение с выжившими, собственно, и закончилось.

Дальше я сидел тихо, не дёргаясь. Глядел куда-то вдаль невидящим взглядом, совершенно не обращая внимания на шум и возню целой армии корпоратов, потрошивших остатки тюрьмы. У меня теперь были дела поважнее — например, изучить себя нового, серьёзно изменившегося за эти пару дней!

Стоило начать с того,