– Букет! – вдруг выкрикнул Макс и потащил Леночку к вазе с белыми хризантемами. – Это тебе… вот… от меня… с 8 Марта, – вновь поздравил он.

Леночка от волнения даже всхлипнула.

– Спасибо, – тихо произнесла она и подняла на Макса переполненные любовью глаза. – Ты для меня так много делаешь…

– Э-э… пустяки, – пожал он плечами, поправил компрессы и не к месту добавил: – Я, наверное, водкой пахну.

– А я-то думаю, от чего голова кружится, – Леночка провела ладонью по лбу и остановила взгляд на Максе.

В ответ по его телу мгновенно пробежал электрический ток – колючий, как миллион ежиков, и приятный, как расшалившийся весенний ветерок. Поясница, к глубокому огорчению, напомнила очередной болью, что он сегодня не в форме, а оба уха запульсировали одновременно.

– Приляг, пожалуйста, – попросила девушка дрогнувшим голосом.

– А… ну, да… процедуры… – выдохнул Макс, пятясь.

– Да… процедуры, – горячо подтвердила Леночка.

Легко сказать – приляг, но как это сделать без кряхтения и охов, а главное – дальше-то что будет?

В четыре приема, сменив несколько поз, Макс мужественно принял горизонтальное положение и, как только голова коснулась подушки, почувствовал себя самым беспомощным и несчастным человеком на свете. Беспомощным, потому что шевелить он мог только руками, несчастным, потому что Леночка, заботливо наклонившись над ним, сначала продемонстрировала глубокое декольте, а затем, взяв со столика баночку с чем-то мутным – серого цвета, предложила:

– Я помажу тебя.

О! Она рядом, и она мажет, но он не в состоянии… Немыслимое расстройство – почти трагедия!

Но в состоянии была Леночка…

– Мне кажется, мой ненаглядный, нам не нужно тянуть… – Она медленно задрала край его футболки и положила теплую ладонь на пухлый живот. – Я готова… сама удивляюсь… я готова, – посмотрев на аккуратные стопки вещей, она улыбнулась.

Но мозг Макса полунамеков не воспринимал. Теперь пульсировали не только уши, но и все остальное.

– И я готов! – выпалил он, пытаясь красивым жестом сорвать компрессы (не получилось). И тут же, осознав плачевность своего положения, горестно добавил: – Но я не могу… э-э… я это… отит…

– Я все сделаю сама, – строго сказала Леночка и потянула хвостик завязки на его спортивных брюках.

«Сама так сама», – подумал Макс и зажмурился.

Через час он по-прежнему лежал на спине и счастливо смотрел в потолок, рядом пристроилась Леночка, прижавшись щекой к его плечу. В комнате пахло водкой и, как ни странно… хризантемами, будто они вдруг научились источать сладкий аромат. Отит прошел, поясница – неизвестно, даже шевелиться сейчас не хотелось.

«Отличная вещь – спа-процедуры», – подумал Макс и поцеловал Леночку в нос.

– Я вот думаю… – неторопливо произнесла она тихим, убаюкивающим голосом, – почему мне повезло? Вероятность того, что я могла встретить на своем пути тебя, – ничтожно мала, но тем не менее мы вместе… Спасибо.

– За что? – тоже тихо спросил он.

– Ну, ты такой необыкновенный человек.

Макс поправил на подбородке бинт и, боясь глупо расплакаться, с чувством сказал:

– И тебе спасибо.

Наверное, он бы все же разрыдался от умилительности момента, но загудел мобильник. С трудом отыскав его на краю журнального столика, в куче вещей Леночки, Макс обрадовался, увидев в окошке имя – Андрюха.

– Привет, ты как? – начал он, надеясь, что хандра друга волшебным образом прошла.

– Приезжай, – раздался короткий ответ.

Мысленно постанывая, Макс неторопливо поднялся – поясницу нужно еще немного полечить (вот вернется и долечит), отыскал футболку и стал ее натягивать.

– Я свинтус, – сказал он, выдавая искреннюю извинительную гримасу, – но мне нужно уйти, прости, тысячу раз прости! Другу плохо, понимаешь? Я сбегаю к нему и сразу обратно, ладно? Прости!

– Конечно, конечно, – улыбнулась Леночка, смущенно натягивая на плечи простынку. – Друзья – это очень важно, и я тобой горжусь. Ты – верный.

Собравшись, Макс захлопнул дверь и по мере возможности заспешил к лифту, бинты он оставил дома и теперь нервно приглаживал волосы, надеясь, что видок у него более-менее приличный. Ничего, Андрюха… в жизни столько хорошего… а еще Полинища к деньгам неравнодушна… зачем ей клуб, похорохорится и успокоится… столько в жизни счастья…

Двери лифта разъехались в стороны, но Макс вдруг развернулся на сто восемьдесят градусов и припустил обратно к своей квартире. Нет, он не может так просто уйти… ему нужны гарантии, что Леночка не исчезнет, не испарится…

Вынув из кармана ключи, он закрыл дверь на два оборота и только после этого почувствовал уверенность и облегчение. Всем можно, а ему – нельзя? Ну уж нет! Он свою «певунью» никому не отдаст! И вещи пусть ее остаются, и еще пусть принесет!

Абсолютно счастливый, он вызвал лифт снова.

«Из нас вышла хорошая пара – она необыкновенная, и я необыкновенный», – подумал Макс и улыбнулся до простреленных отитом ушей.

* * *

– Ты мне внука обещал?

– Нет, – честно ответил Егор, но Петр Петрович в данный момент слушал только себя.

– Днем мне позвонил Андрей… оказывается, они поругались – в пух и прах! Она ушла… И представь себе, он спрашивал меня, где Полина. Он – ее муж – спрашивал меня! И причину конфликта объяснить отказался! А я же с ней разговаривал утром, поздравлял… о ссоре она умолчала! А теперь ее мобильник не отвечает. Она ушла от него… ушла… и случилось это несколько дней назад… Ты знал?

– Знал.

– И ничего мне не сказал? Дай сигарету!

– Пепельницы нет, – напомнил Егор, нарочно неторопливо вынимая пачку из кармана джинсов… сейчас босс передумает… сейчас…

– Не надо, я бросил.

Петр Петрович прошелся по кабинету, вернулся к столу. Сегодня он вряд ли успокоится, и впереди бессонная ночь… Переживания, неизвестность заставили его набрать номер Егора и потребовать, чтобы тот срочно прибыл. Наверное, когда старшая дочь наконец-то выйдет замуж, он станет самым счастливым человеком на свете… Господи, она уже замужем!

Привычно развалившись на стуле, Егор следил глазами за Шурыгиным. Ну, давайте, Петр Петрович, задавайте вопросы.

– Почему ты ничего мне не сказал?

Потому что любовь размножается только на свободе…

– Вроде вы меня об этом не просили.

– О чем?

– Об этом, – улыбнулся Егор. Поиграл пачкой сигарет, положил ее на стол и нарочно спросил: – Пепельницы нет?

– Нет! – рявкнул Петр Петрович и резко отвернулся. Когда-нибудь он разорвет с Егором деловые отношения! И этот день тоже будет самым счастливым в его жизни! Где он просчитался, где ошибся, где передавил? Он же собирался… а впрочем…