ответа Дастин порывисто меня обнял, спрятав лицо у меня на животе. Почти сразу мне показалось, что ткань начала пропитываться горячей влагой, но… Успев узнать немного этого не по годам взрослого мальчишку, лучше поверить, что в самом деле показалось. Тем более что он, не сказав больше ни слова, стремительно выбежал за дверь. Раван на всякий случай проверил все углы комнаты, но больше никто не притаился.

— Ты в самом деле веришь, что мы нашли способ спасать слабосилков? — спросил Раван делано спокойным тоном. Но все его волнение отображалось на лице.

— А ты — нет?

— Я не знаю уже, во что верить, — покачал головой Раван, устало сгорбившись возле спящего мальчика. — Я не так давно получил приют, но успел потерять надежду. И поверить, что таверна, которую мне навязал Оракул, в самом деле спасает моих ребят…

— Не дрейфь, я буду верить за двоих, — выдала я воодушевленно, когда Раван прервался на полуфразе. — Опять же, тебе не нужно верить в Оракула или таверну, достаточно поверить в меня. Не просто же так я оказалась на твоем пороге?

На губах Равана тенью промелькнула улыбка, но он ничего не сказал на это. Я же поспешила свернуть разговор в другое русло.

— И раз уж мы здесь, а время твоего владения приютом на исходе, предлагаю заняться полезным — обыскать здесь все снизу доверху и найти, что именно здесь спрятала твоя мама.

— Мама ничего не прятала, — устало вздохнул Раван. — Серьезно. Как ты себе это представляешь? Она была здесь лишь однажды, Аника ее встретила и сопровождала. Единственное место, где мама была одна, это, прости меня, уборная. Но дело даже не в этом. Мама ни через поверенного, ни в письме никак не упоминала тайники, и о чем там брат фантазирует. Лили, послушай, это просто его ревность.

— Но…

— Ревность.

— Но…

— Я консультировался с поверенным. Претензии брата не имеют под собой оснований. То, что он смог переоформить опекунство на себя, — ошибка администрации. Юрист уверен, что я выиграю суд, однако брат наверняка затянет тяжбу, и на детях это скажется.

Начинал Раван уверенно, а к концу в голосе засквозила неприкрытая растерянность.

— Что?

Раван провел ладонью по лицу, пожал плечами.

— Брат, он… не плохой. Скорее, твердолобый. Из тех, про кого говорят «вижу цель — не вижу препятствия». Сейчас любые слова о благе детей он воспримет как попытку помешать ему получить «его приют».

У меня закралось подозрение, что в реальности брат куда хуже, чем Раван о нем думает. Я буду рада ошибиться.

— Поверенный предложил выход?

— Спорный. Я могу открыть собственный приют, принять детей. Знаешь, нам ведь не за приют надо бороться. Нам надо убедиться, что кристаллы, полученные от призраков, действительно помогают.

— Если не они, то что? — хмыкнула я.

В миллионный раз проверив детей, Раван наконец поднялся с кровати, и мы вышли в коридор, где нас караулила Аника. Вытянув шею, она заглянула в комнату.

— Спят, — заверил Раван. — Проснутся, думаю, через час. Пусть отдыхают. Когда проснутся, постарайтесь напоить их бульоном.

— Целителя… не надо? — Аника виновато посмотрела на Равана.

Видимо, для приюта услуги целителя дорогие.

— Надо, но… Аника, если у тебя появятся малейшие сомнения, если ты только заподозришь, что детям плохо, вызывай целителя незамедлительно. Но сейчас, во-первых, я не вижу причин беспокоиться. Во-вторых, пока лучше не афишировать, что слабосилки выжили в инициации. Естественно, я не намерен скрывать. Все дети должны получить шанс, но я не хочу, чтобы, пока идет разбирательство, наш метод запретили просто потому, что его воспримут как мою попытку сохранить место опекуна, как фальшивку.

— Еще и обвинят, — деловито кивнула Аника. — Поняла, господин. Не волнуйтесь.

Стоя рядом с Раваном, я пыталась решить, проявить самодеятельность или нет. Возможно, брат Равана пытается забрать приют действительно из ревности, а спрятанное в приюте наследство просто придумал, чтобы оправдать свои не самые красивые желания. Хотя… если мать выделяла Равана как любимчика и законный сын чувствовал разницу в отношении, то я не могу осуждать его обиду. Историй, когда братья становятся врагами, пруд пруди. Только вот… не лучше ли оставить детские обиды в детстве и повзрослеть? Ага, сейчас, пойду учить юного лорда, как ему быть и что делать.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍А вдруг брат Равана прав? Вдруг тайник существует? А Раван искать точно не будет.

Так вот, могу ли я намекнуть Анике? Намекнуть детям? Кто лучше детей с воодушевлением бросится на поиски клада?

И надо признать, что нет, не могу, потому что решать только Равану.

— Мы возвращаемся в таверну. Если что, зови.

— Да, господин.

И если Аника при прощании выглядела счастливой за детей, Раван был хмур и собран, то меня же не покидало ощущение неправильности. Я была уверена, что Раван упустил нечто важное, связанное с его матерью.

Глава 53

И так думала не одна я, судя по всему. Или призрачное сарафанное радио работает как надо, и это все одно большое совпадение, как и то, что сегодня, видимо, открыта дверь для всех желающих из-за грани.

Как бы там ни было, а вернувшись в таверну, я увидела смутно знакомую женщину в богатом темно-синем приталенном платье и атласной шляпке в тон, с безупречным макияжем и прической и, конечно же, увешанную драгоценностями. Странное дело, успев понаблюдать за подобным контингентом в этом мире, я почти уверилась в том, что не люблю аристократов, но эта гостья вызывала у меня невольную симпатию. То ли за счет легкой улыбки, то ли потому, что при моем появлении встала из-за стола и приветливо мне махнула рукой, то ли потому, что к призракам я иных эмоций и не испытывала, уже привыкнув к ним. Смущало лишь чувство дежавю, будто я уже видела и эти серые глаза, и эту улыбку, и едва уловимую мимическую морщинку на лбу…

— Мама? — пораженно выдохнул за моей спиной Раван, и все резко встало на свои места… Кроме одного: разве призраки не должны являться к нам сразу после смерти перед тем, как отправиться за грань? Или же есть возможность еще ненадолго задержаться в этом мире, если, положим, есть незавершенные дела?

Очередную порцию вопросов я обязательно задам, но не сегодня и даже не завтра.

Зря я подумала, что женщина поднялась навстречу из вежливости. Я просто не поняла, что поднялась она навстречу сыну и с того момента, как мы вошли, смотрела она только на него. Раван же, кажется, не моргал, словно боялся, что видение исчезнет. На его губах появилась