— Слушайте, — повторил Максим уже вполголоса, — и вспоминайте, все вспоминайте, сейчас и быстро: что происходило перед тем, как заболела первая корова? Чем ее кормили, кто к ней подходил — чужие, свои? Зачем? Что на территорию привозили? Когда? — но все вопросы оставались без ответа. Тогда надо попробовать по-другому.

— Ладно, давайте так: что каждый из вас делал за неделю до того случая? Копал, мешки таскал, машину разгружал — вспоминайте все, что могло показаться вам необычным. Или еще каким-нибудь, неважно. Только быстро! — над головой словно включили секундомер, и с его стрелок словно падали тяжеленные гири. «Быстрее, давайте быстрее», — твердил про себя Максим, но молчал, чтобы не помешать, не спугнуть не вовремя сказанным словом или репликой чью-то здравую мысль. Но снова без толку — все топтались вокруг, как кони в стойле, мычали что-то невразумительное — и на этом все.

— Так, я все понял. Ты, — Максим ткнул пальцем наугад в первый попавшийся маячивший в темноте силуэт человека, — ты что делал месяц назад? Где работал, чем занимался? Подробно только, и не ври мне!

— Да я не вру, — пробормотал тот, чуть отшатнувшись назад, — чего мне врать-то. Как всегда — мешки с комбикормом каждый день таскал, потом за скотиной убирать надо…

Дальнейший опрос только запутал дело — у каждого из опрошенных Максимом был свой, строго определенный участок работы. Людям при телефонном «собеседовании» обещали работу определенного характера и в этом не обманули. Ветеринара не ставили убирать навоз, а плотника или каменщика не заставляли доить коров.

— А где они?! Где эти строители? — проорал Максим. Терпение уходило вместе со временем, он был готов уже хорошенько врезать хоть и настрадавшимся, но не понимавшим всего ужаса происходящего людям.

— Где-где. За забором, вот где. Через неделю после первого их туда отнесли, по очереди, — буркнул кто-то из темноты. Так, половина ответа получена, но здесь и сам мог бы догадаться. Продолжим.

— Вы же с ними наверняка общались. Где они были заняты, на каких работах? Да соображайте же быстрее, времени нет! — Максим с трудом удержался от порыва выдернуть из кармана куртки пистолет и пару раз пальнуть в потолок. Такой метод всегда оказывает отрезвляющее и стимулирующее мозговую деятельность воздействие. А идеальный результат дает выпущенная в воздух автоматная очередь, но этот метод сейчас невозможно применить по ряду причин.

— Дом они разбирали, старый, но крепкий. Вадька говорил, что там бетон долбить пришлось, а потом кости вытаскивать… — запинаясь, проговорили из темноты.

Все, слава те господи, спасибо, что вразумил дурака. Теперь все понятно — они раскопали заброшенный скотомогильник. Эффективные менеджеры не могут спокойно видеть, как простаивает без дела участок земли. А уж вид старого, запущенного сооружения на ней приводит господ собственников в состояние лютой ярости. Поэтому алгоритм действий всегда один — снести к чертовой матери, сровнять с землей, а на месте развалин возвести нечто благообразное и приятное для взора. А то, что под землей спит надежно укрытая до поры бацилла, а попав в воздух, она превратится в биологическое оружие и полетит себе по ветру… При чем какие-то старые кости, когда EBITDA падает, пошли вы со своей язвой знаете куда!

Максиму видеть подобное доводилось только раз в жизни. Года полтора или два назад, во время очередного «выхода» его группа остановилась на ночевку у полуразрушенного одноэтажного строения. Максим, когда расставлял посты, отошел с двумя бойцами от развалин чуть в сторону и вниз. И наткнулся на провал в земле — в нем, перемешанные с обломками бетона, лежали кости животных. Группу Максим тогда выдернул с места, и пришлось им полночи топать по лесу, отдохнуть тогда не удалось. Зато живы все остались и почти здоровы. Потом уже выяснилось, что в общедоступном месте находятся сразу пять сибиреязвенных скотомогильников. Там давно разрушены все ограждения, территория захламлена бытовым мусором, вскопан дерн. А представители ветеринарного надзора республики, выявив все эти нарушения, ограничились лишь вынесением предписаний «по устранению недостатков». «До настоящего времени балансодержатель этих скотомогильников не определен, и они не соответствуют ветеринарно-санитарным правилам сбора, утилизации и уничтожения биологических отходов» — вот и весь ответ. Поэтому сегодня достаточно любому чудаку с лопатой покопаться на месте заброшенного кладбища животных — и он сам наполовину труп. Ведь даже сейчас далеко не все туши сибиреязвенных животных сжигаются. А вплоть до сороковых годов прошлого века, когда локальные очаги заболеваний по стране возникали часто, обычные ямы-скотомогильники были почти в каждой деревне. И только старожилы могли припомнить, под каким деревом или на каком расстоянии от дороги закапывали павших животных. Теперь ни дороги той, ни дерева, ни старожила уже нет, а реальная опасность заражения осталась. Только в специально оборудованных скотомогильниках есть биотермическая яма — выложенное кирпичом и заделанное глиняным замком углубление. Трупы животных необходимо засыпать негашеной известью, а скотомогильник огораживать. Это почти нигде не делалось. Обеззараживание местности и даже элементарные проверки захоронений и биотермических ям местными ветеринарными службами не проводятся, а зачастую архивы с карточками учета мест захоронения трупов утеряны.

— Ну, что там было-то? — полюбопытствовал из темноты чуть сдавленный голос.

— Сибирская язва, вот что, — Максим почти слово в слово повторил сказанные несколько дней назад Олегом слова. Впрочем, тогда он произнес что-то еще, не по-русски, а, кажется, по-латыни. Черт с ними, с мертвыми языками, валить отсюда надо, и поскорее. Причем не в одиночку, а со всей этой оравой в количестве двадцати трех человек. И сделать все надо тихо, организованно и незаметно. До того как здесь появятся натасканные и компетентные специалисты, все должно оставаться как есть, во всей красе. И забитые тушами павших от страшной заразы животных коровники, и разрушенный скотомогильник, и кладбище за забором. Осталось только продумать пути эвакуации. Чего тут продумывать — в машину всех и к воротам. «А дальше что? На таран? В лобовую? Ни черта у тебя не выйдет…» — Максим выругался вполголоса. В голове быстро возникали и так же быстро испарялись возможные варианты действий, но все они были нереализуемы. Как вывести такое количество заложников с охраняемой закрытой территории? Пока способов Максим видел только два — взять заложника самому и вырваться отсюда под его прикрытием, или…

Из-за дверей послышался гул двигателя, в щели между полотном и косяками ворвались пучки яркого света фар. К бараку подъехал автомобиль, и Максим услышал, как хлопают дверцы, потом раздались голоса людей и звуки шагов. Сюда шли сразу двое — они вели себя по-хозяйски, матерились, переругивались и постоянно сплевывали на землю. Потом кто-то из них загремел ключами, и голоса стихли. «Замок заметили!» — Максим скользнул к стене рядом с дверью и шепотом скомандовал:

— Не орать! Назад все! — и замер в темноте.

От сильного пинка дверь распахнулась настежь, и в барак вломились оба охранника одновременно. И сразу стало светло — машина остановилась точно напротив двери, и яркий дальний свет фар освещал все тесное грязное помещение. Максим пропустил надсмотрщиков вперед и теперь разглядывал их со спины. Один плотный, даже жирный, голова глубоко утоплена в плечи, обтянутые форменной курткой с надписью «Технический персонал» во всю спину. Второй — чуть повыше первого на полголовы и такой же кабанообразный, но двигается чуть резвее. И тоже помечен штампом «Технический персонал». И оба вроде не с пустыми руками, но так сразу не понять, надо подойти поближе. От рева и мата на миг заложило уши, охранники не затыкались ни на секунду, орали и вдвоем оттеснили людей к дальней стене барака. Дальше Максим ждать не стал, пространство для маневра появилось, надо только выключить свет. Максим захлопнул дверь, отскочил от нее влево и бросился вперед, под ноги первому монстру. Тот понять толком ничего не успел, грянулся затылком об пол и остался лежать там с перерезанным чуть выше кадыка горлом. Зато второй надсмотрщик попался сообразительный, жизнью своей дорожил, и даже очень. За ним пришлось побегать — тот быстро сообразил, что прятаться надо за живыми людьми, и минуты три успешно претворял свой план в жизнь. Он не орал, не визжал, не пытался заговорить с вырвавшейся вдруг из темноты смертью, он просто пытался выжить. Метания его закончились неожиданно — тот, на нарах, перестал кашлять, свесился вниз и накинул охраннику на голову какое-то тряпье. Тот потерялся на мгновение, остановился, чтобы сорвать с лица тряпку, но этих секунд Максиму вполне хватило.