Называется, сделал себе карьеру Климент Ефремович. Упал в этой карьере до одного из многочисленных армейских членов реввоенсовета…

А ведь Буденный с Ворошиловым могли оставить под роспись копию своих соображений в штабе РВС и начать тупо исполнять приказ этих военспецов, которые были спецами только в пожирании пайков. И когда всё закончилось бы крахом, сдохли бы лошади, и поляки разогнали бы войска под командованием «полководцев», можно было бы поднять свои отвергнутые соображения и размазать по стенке и Каменева, и Лебедева, и их начальника Троцкого. Это был бы правильный карьерный ход. Только что было бы со страной Советов?

«Карьеристы» решили биться до конца. Нашли в Москве Сталина. Иосиф Виссарионович здесь же выбил им приглашение на съезд партии и там свёл с Лениным. Само собой, как только Владимир Ильич их увидел, так сразу же после заседания они оказались у него в кабинете. Беседа длилась несколько часов. Ленина интересовало, как всегда, всё. Но главное, он посмотрел выкладки по переброске армии и согласился с ее командованием. Сразу сказал, чтобы Ворошилов с Буденным его согласие передали Каменеву.

Вопрос был решен. Только врагов себе Климент Ефремович с Семеном Михайловичем в лице руководства полевого штаба РВС нажили смертельных. Начальство, особенно если оно подлое, ненавидит, когда подчиненные прыгают через голову.

И П.П. Лебедев сразу же начал подличать. Он урезал конармии количество вагонов для переброски техники.

На повторном совещании у Каменева Ворошилов запросил для переброски техники и боеприпасов 15–20 эшелонов. П.П. Лебедев сократил запрос до 8–10.

Вся соль в том, что по плану самого же штаба РВС для перевозки армии нужно было порядка по железнодорожных составов. Т.е., Ворошилов назвал цифру в 6 раз меньше. На что П.П. Лебедев ответил, как свидетельствует С.М. Буденный:

«Почему так много? … Вы же сами утверждали, что с железнодорожным транспортом у нас плохо. Больше чем восемь-десять эшелонов не дадим».

Вот что этот ответ означал? Я вижу только одно: если вы, гады, не уважаете начальство и ходите плакаться к Ленину, то мы вас услышали. Вы Ленину говорили, что с железнодорожным транспортом плохо? Ну, так и снаряды в телегах везите. И аэропланы. И броневики своим ходом гоните. Пушки тоже тащите лошадьми. По фигу, что после 1000 км вы их в хлам разобьете — вам же с поляками воевать, а не мне, бывшему генерал-майору царской армии Лебедеву.

Значит, если бы конармейцы не возбухали, то нашлись бы по эшелонов, а когда они добились своего, то только 10?

Семен Михайлович на совещании вскипел так, что Ворошилову пришлось его оттаскивать от этого Лебедева. Каменев с компанией струсили. Они поняли, что если будут и дальше заниматься интригами, то эти двое не остановятся. Эти двое не карьеры делали, они за дело переживали. А таких людей подлецам лучше обходить десятой дорогой.

Стоит ли удивляться тому, что как только Фрунзе стал наркомом обороны, так Лебедев загремел из Москвы начальником штаба Украинского военного округа. Настоящему полководцу Михаилу Фрунзе подлая скотина под боком была без надобности. Пусть этот Пал Палыч еще благодарит бога, что с ним так мягко обошлись, и помер он своей смертью в 1933 году. На Украине он ходил в заместителях и начальниках штаба под Ионой Якиром. Наверняка, вместе и приняли бы «мученическую смерть от рук сталинских сатрапов».

Я знаю, что у вас может возникнуть закономерный вопрос: куда смотрел Владимир Ильич Ленин, если с его любимцем поступали настолько бессовестно?

А куда надо, туда он и смотрел, не зря его называли гением в тактике. Владимир Ильич знал, что Клим на любом участке работы сделает всё, что он него зависит, и еще немного больше. Конечно, член РВС Первой Конной армии — должность не первого ранга, зато на этой должности Климент Ефремович обеспечил быструю победу в войне, что равноценно в тех условиях вообще победе. И такого человека на задворках держать было преступно. Владимир Ильич и сделал очень грамотный ход. Но об этом дальше.

3 апреля 1920 года Первая Конная двинулась от Майкопа и 26 мая уже начала атаки польских позиций. Как и планировал РВС армии. Еще по пути буденовцы разогнали махновские отряды в Гуляй-Поле.

Сегодня в моде утверждения, будто наши военные в 1941 году учились воевать у вермахта. Кто первым эту ерунду начал продвигать, уже вряд ли можно установить, но ерунда отстоялась к нашему времени до консистенции гранита в военно-исторической науке. Понятно, что унтерменши сами не способны ничего придумать, они только за господами подглядывают и копируют, как мартышки. Мысль, что это немцы велосипед не стали изобретать, а скопировали структуру и тактику самого эффективного войскового соединения начала XX века, нашей Первой Конной армии, в головы патриотов-националистов почему-то не приходит. Мешает, наверно, этому большевистский характер лучшей русской армии. Невероятно тяжело им прийти к пониманию того, что коммунисты Ворошилов и Буденный в военном деле произвели революцию. Ворошилов и Буденный не страдали комплексами, они у противника не стеснялись учиться и когда увидели, как Краснов воюет крупными кавалерийскими соединениями, то не стали брезговать этим опытом, сами такие соединения начали создавать. Но не как мартышки, они идею массовой конницы развили. Получилось очень интересно. Биограф Климента Ефремовича В. Кардашов писал о том, как противники оценивали лучшую красную конницу:

«Вот свидетельство одного из них — начальника штаба казачьей Донской армии генерала Келчевского.

“Красная конница, — писал он, — во всё внесла новые приемы, начиная с разведки. Высылая в разведку редко по одному, а большей частью по два и даже по три эскадрона на каждое направление, они снабжали эти эскадроны большим количеством пулеметов на тачанках, чего раньше никогда не бывало, они сбивали не только разъезды противника, но и крупные его части и всегда добивались цели разведки. Благодаря этому они подходили к полю боя и вступали в бой всегда с открытыми… глазами. Дальше, ведя главные силы в бой, они назначали в авангард полк и даже бригаду от дивизии. Главные силы, подходя к бою и сойдясь на дистанцию действительного артиллерийского огня, не прятали, а смело выдвигали вперед могучую артиллерию с огромным числом ездящих пулеметов (на тачанках) и с броневиками, которые, смело выдвигаясь, расстреливали головные части конницы противника. Во время действия своей артиллерии красные конные дивизии на широких аллюрах и огромными массами развертывались и безостановочно шли в атаку. Кавалерийские начальники красных никогда не боялись неудачи в атаке своих головных полков. Они часто даже пользовались этой неудачей. Когда противник начинал преследование этих головных полков при их неудаче, главные силы красной конницы, дав ему увлечься, наносили могучие удары, а часто окружали конницу противника своими шедшими на уступе лучшими и отборными полками. Если противник, потерпев неудачу, давал тыл, они жестоко преследовали его на десятки верст, сперва отборными по конскому составу полками, затем отдельными эскадронами и броневиками. Преследование велось на один, на два перехода без боязни очутиться далеко в тылу превосходящих сил противника. По окончании успешного боя конница обычно шла на отдых в неглубокий тыл. Это у Буденного было введено в разумное правило, причем, в то время, пока конница отдыхала, пехота, которая придавалась Конной армии, чего тоже до сих пор никогда не бывало, держала фронт, служа как бы щитом хорошо поработавшей коннице. Но стоило только врагу поднажать, как конница решительно выдвигалась вперед, наносила удар и дальше или преследовала врага, или вновь заслонялась пехотой. А пока конница преследовала противника или билась с ним, пехота совершала марш вполне спокойно и спокойно занимала указанные ей пункты, чтобы опять послужить щитом коннице. И вот благодаря умелому сочетанию действий пехоты и конницы не только пехота, но и конница всегда находилась в отличном порядке. Люди бодры и веселы, лошади сыты и хорошо убраны”».