Не правда ли, очень похоже на тактику немецких танковых и моторизованных дивизий? Но и это еще не всё. Немцы никогда тупо не ломились сквозь жесткую оборону противника, они старались нащупать в ней слабые места, рвали там и в прорыв сразу вводили массу подвижных войск на большую глубину. Новшество?

Как бы не так. 26 мая 1920 года Первая Конная приступила к взлому долговременной обороны поляков у Казатина. Сходу прорыв не удался. Климент Ефремович с Семеном Михайловичем не имели намерения положить армию у польских окопов, стали искать слабое место в обороне, нащупали это место, 5 июня под Самогородком смяли ляхов и армия устремилась в тыл противника, на Бердичев и Житомир, 3-й польской армии Рыдз-Смиглы стало светить окружение, поляки начали отступление, похожее на панический драп. 12 июня буденовцы вошли в освобожденный Киев, 10 июля был занят Ровно.

Само собой, если Юго-Западным фронтом командовал Егоров, то и командование было точно такое же, как и в начале боевого пути Первой Конной — без связи и снабжения. Всё повторилось в точности. Но, читая мемуары С.М. Буденного, ловишь себя на мысли, что командованию конармии связь со штабом фронта была нужна, как кобыле рога между ушей. Только мешают уздечку надевать. Когда временами связь все-таки появлялась, то из штаба фронта шли такие приказы, от которых Семен Михайлович ругался, как сапожник, а Ворошилов его успокаивал:

— Да не горячись ты! Может, им оттуда виднее.

Хрен там что Егорову было виднее. Если бы сами Буденный и Ворошилов не озаботились безопасностью своих флангов, а рвались на штурм Львова, как армии под командованием Тухачевского на штурм Варшавы, то у Егорова было бы то же самое, что и у Тухачевского. Один в один.

Может быть, я ошибаюсь. Но только действия этих военспецов настолько повторяющиеся и стандартные, что даже смешно. Как против Деникина они отправляли конармию в глубокий рейд с задачей расчленения фронта противника, а сами в глубоком тылу сидели в ожидании, когда им прилетит весточка с фронта о победе, так они и с поляками воевали. Если же связь неожиданно для них появлялась, то они в полной растерянности отдавали первые пришедшие на ум приказы.

Только у Александра Ильича снова была в подчинении Первая Конная, а у Михаила Николаевича такой армии не было, он решил, что буденовцев ему заменит кавалерийский корпус Г.Д. Гая. И вляпался. Гай — не Буденный. И Ворошилова у Гая не было. Поэтому случилось именно то, что и должно было случиться: Пилсудский поймал войска Тухачевского на том, что тот забыл о флангах, ударил по ним и окружил большую часть соединений. Конный корпус Гая попал в котел, был прижат к границе Восточной Пруссии, выдавлен туда и интернирован.

И, кстати, начальником штаба у Гая был тоже, естественно, военспец Я.Я. Юршевский, подполковник, курсы Николаевской Академии Генштаба закончил. Видно, о флангах на курсе им не рассказывали лекторы.

Польская компания наглядно показала, что с командованием в Красной армии творится что-то невообразимое. Если еще против подобного себе противника, белых войск, оно через пень-колоду, но воевать было способно, в основном за счет того, что положение спасали такие самородки, как Чапаев, Буденный, Котовский, то против европейской армии оказалось бессильным. Да, польская армия была в то время в полном смысле слова — европейской. И вооружена европейцами, и тактика европейская, и инструкторами нашпигована, даже Шарль де Голль при штабе Пилсудского тогда околачивался, а против Первой Конной действовала американская авиаэскадрилья.

После окончания советско-польской войны был проведен «разбор полетов». Советское правительство, военное ведомство и ЦК сошлись на том, что не учли фактора национального, якобы. Ждали восстания в тылу войск Пилсудского польского пролетариата, восстания не случилось, поэтому вместо взятия Варшавы обошлись «ничьей» по результатам конфликта. Владимир Ильич Ленин тоже согласился с этой оценкой. И сам озвучивал именно такие причины военного провала. Можно спекулировать на том, что Ленин руководствовался в политике принципом всегда говорить правду, поэтому оспаривать его мнение сегодня не стоит. А можно хоть немного подумать и сообразить, что есть такая правда, которую может на публике сказать только враг. Степень боеготовности армии, особенно недостатки и просчеты ее командования, это уже большая и важная военная тайна. Все-таки война в 1920 году еще не была закончена, и противника очень воодушевило бы признание советского руководства, что высший командный состав РККА элементарно воевать не может ввиду интеллектуальной убогости.

Сам же главком С. С. Каменев так объяснял причины провала наступления войск:

«Рассматриваемый период борьбы во всем ходе событий оказался краеугольным. По достижении вышеуказанных успехов перед Красной армией сама собою, очевидно, стала последняя задача овладеть Варшавой, а одновременно с этой задачей самой обстановкой был поставлен и срок её выполнения “немедленно”… Перед нашим командованием, естественно, стал во всю свою величину вопрос: посильно ли немедленное решение предстоящей задачи для Красной армии в том её составе и состоянии, в котором она подошла к Бугу, и справится ли тыл. И теперь, как и тогда, на это приходится ответить: и да, и нет. Если мы были правы в учете политического момента, если не переоценивали глубины разгрома белопольской армии и если утомление Красной армии было не чрезмерным, то к задаче надо было приступить немедленно. В противном случае от операции, весьма возможно, нужно было бы отказаться совсем, так как было бы уже поздно подать руку помощи пролетариату Польши и окончательно обезвредить ту силу, которая совершила на нас предательское нападение. Неоднократно проверив все перечисленные сведения, было принято решение безостановочно продолжать операцию…

ГЛАВА 7

Таким образом, Красная армия открыто пошла на риск, и риск чрезмерный. Ведь операция, даже при удовлетворительном разрешении всех перечисленных условий, все же должна была вестись прежде всего без всякого тыла, который быстро восстановить было совершенно невозможно после произведенных белополяками разрушений… Самая операция овладения Варшавой с севера крайне отрывала наши главные силы от ивангородского направления, куда отходили значительные силы белополяков, и затем чрезмерно растягивала наш фронт. Силы же наши не имели возможности получить пополнения, так как железные дороги, оставленные нам белополяками, были совершенно разрушены, с каждым днем таяли.

Таким образом, к моменту развязки мы шли, с каждым днем уменьшаясь в числе, в боевых припасах и растягивая свои фронт» (С.С. Каменев. Записки о Гражданской войне и военном строительстве).

Замечательное во всех отношениях объяснение. Очень похожее на мычание школьника у доски, когда учитель строгим голосом спрашивает, почему он уроки не сделал. Школьник отвечает, что думал — его к доске не вызовут. У Каменева то же самое: послали войска в наступление, не обеспечив им тыл. Думали, что поляки испугаются и капитулируют, увидев грозные лица комиссаров? Оказалось, что двоечника к доске вызвали, т.е. Пилсудский по этому тылу и нанес удар. Это было не командование, а скопище тупых авантюристов, которых к армии на пушечный выстрел подпускать нельзя. Когда их войска угодили в мешок, когда операция была бездарно провалена, они придумали, что рассчитывали на польский пролетариат, а тот их подвел. Интересно, в какой газете они прочитали, что в Варшаве полыхает рабочее восстание, когда планировали свою авантюру? Вернее, нормальную операцию они превратили в авантюру, забыв о связи, разведке и снабжении войск. Если вы поинтересуетесь, за сколько километров от порядков наступающих армий находился штаб Тухачевского, то больше никаких вопросов по поводу причин провала польской компании у вас не возникнет. Совсем там ни причем польский пролетариат.