Они со мной не разговаривали, но я затылком чувствовал, как в мою сторону поворачиваются их, голодные взгляды. Стараясь поскорее избавиться от этой мрачной атмосферы, возникающей в их присутствии, я незаметно для себя самого ускорял шаг, стараясь побыстрее их проскочить.

Когда же я добежал до, уже знакомой, двери и отворил её, меня постигло разочарование. Внутри было темно, хоть глаз выколи. Как активировать освещение и можно ли это сделать вообще я понятия не имел.

Бросать дело на пол пути всего лишь из-за отсутствия света не хотелось, а потому пришлось всё делать вслепую.

На этот раз мытью я решил уделить немного больше времени, чем было вчера, но всё же не настолько много, чтобы опаздывать на завтрак. После же я переоделся в чистую одежду, подхватил грязную и направился назад, к себе. Требовалось убрать её в сундук, а потом, когда появится возможность, постирать.

Добежал до комнаты, я куда быстрее чем шёл вперёд, и опять же, кроме пары стражников мне больше никто не встретился, ни преподаватели, ни уборщики, ни другие студенты. Казалось, я остался в замке совершенно один. Пришлось с силой гнать от себя подобные мысли.

Пара минут и вот я уже спешу в обеденный зал, где, как надеюсь, сегодняшняя еда будет не хуже вчерашней.

Уже на подходе, мне стали попадаться и другие студенты, спешащие на завтрак. Внутри же меня встретил галдёж собравшейся людской массы. Присев за стол своей группы, я увидел, что в этот раз всё было куда скромнее: какая-то злаковая каша на молоке, а к ней нежно-жёлтое масло, ещё тёплый после печи белый хлеб, нарезанный толстыми ломтями, горячий чай и варёные яйца, только в отличии от яиц обычных птиц — довольно-таки маленьких и невзрачных, эти полностью могли заполнить собой мой кулак.

И пусть для кого-то ничего изысканного в этом не было, для меня же это было сродни сказке или, так и не приснившемуся, сновидению. Ещё несколько дней назад я и думать не смел о такой еде, что своим изумительным запахом призывала поскорее на неё наброситься, что я и поспешил сделать.

Всё оказалось до невозможности вкусно, пища прямо таяла во рту, но больше всего меня изумила каша. Стоило мне её только попробовать, как я еле-еле смог сдержать свой восторг. Она оказалась сладкой. Сахара в моей деревне было днём с огнём не сыскать.

После столь чудесного и плотного завтрака снова накатила сонливость, не хотелось куда-либо идти и что-то делать. На секунду даже возникла мысль прикорнуть прямо за столом, но сонный мозг вздрогнул от, вновь раздавшегося, голоса сверху.

— Внимание, просьба всем студентам прибыть к девяти часам к кабинетам, указанным на их досках информации.

Делать нечего, пришлось вставать и вливаться в поток, галдящих студентов, выходящих из зала.

Времени оставалось не больше получаса, так что следовало поторопиться, а то я вполне мог застрять в многочисленных коридорах академии, переплетающихся между собой аки паутина, сплетённая хитрым пауком, дабы поймать в свои липкие сети ничего неподозревающую муху.

Чем дальше отходил от столовой, тем меньше народу становилось, видимо у каждой из групп было свой кабинет.

Спустя какое-то время блужданий, я всё же вышел в тупиковый конец коридора, оканчивающийся обычной, с виду, дверью. Вдоль него располагались странные чёрные стулья с мягкими тканевыми сиденьями, скреплённые между собой металлической перекладиной.

На моё удивление здесь уже сидела пара человек. Впрочем, они никак не выказывали своей заинтересованности ни в друг друге, ни во мне, всё их внимание было приковано к двери, с небольшой табличкой 103 и надписью под ней — "Психолог".

Решив последовать их примеру, я так же сел чуть в отдалении и принялся ждать. Тут же вход в кабинет отворился, издав тягучий скрип, несмазанных петель, и изнутри раздался чей-то голос.

— Входите.

Первый пошёл, и провёл внутри не более 10 минут, по истечению которых вышел, как ни в чём небывало и направился в, одному ему известное, место.

Приглашение на вход повторилось, и вот я оказался следующим в очереди. За это время народу набежало достаточно, чтобы мною было принято решение пересесть поближе к двери.

Ожидание тянулось медленно, от чего в голову стали закрадываться навязчивые мысли. По типу, что же там будет, для чего нас здесь собрали и почему не сказали причину, ну а также, когда наконец начнутся занятия и, что подадут на обед.

Вскоре дверь вновь отворилась, выпуская на волю студента и вновь тот же голос, просто повторивший приглашение.

Решив для себя, что перед смертью не надышишься, я встал и невозмутимо проследовал в комнату, закрыв за собой дверь.

Внутри оказался довольно-таки обычный кабинет со шкафами слева, большим окном справа и столом по центру. Как раз за последним и сидела девушка, на вид, лет тридцати и что-то сосредоточенно записывала.

Обычные очки, обычный белый халат, под которым была черная блузка и светлые волосы, заплетённые в хвост. Никаких мутаций на теле замечено мною не было, хотя, находясь рядом с ней, возникало явственное ощущение, что с этой девушкой лучше держать ухо востро.

— Имя? — Произнесла она, так и не оторвавшись от своих бумажек, коих на её рабочем месте было навалом, но она нисколечки не показывала своего недовольства от столь огромного количества работы.

— Эээ, Кирилл.

— Послушай, Кирилл, сейчас я задам тебе несколько вопросов. От тебя требуется только отвечать максимально понятно и правдиво. Ты всё понял? — Она наконец подняла на меня взгляд.

— Яяя, да. Да, я всё понял! — Не знаю почему, но я начиная немного нервничать, находясь рядом с ней.

Дальше происходила, наверное, самая обычная, но в тоже время, самая странная вещь, которая происходила со мной с момента приезда. Девушка, так и не назвавшая мне своего имени, и правда задавала мне вопросы, но вот только были они какие-то странные, слишком простые, я бы сказал.

Например, какой мой любимый цвет или, как я отношусь к современному искусству. И, если бы кто-то посторонний услышал наш разговор без контекста, то вероятно бы подумал, что это просто какая-то односторонняя дружеская беседа. Но вот только всё портили некоторые сомнительные вопросы, задававшиеся как бы между делом.

Самый первый из таких сразу поставил меня в ступор.

— Посещают ли тебя мысли о суициде?

К сожалению, на этом всё не закончилось и постепенно девушка стала задавать мне всё более странные вещи:

— Как ты относишься к своей стране?

— Что для тебя значит справедливость?

— Хотел ли ты