– Я сегодня уже ходил в церковь. Поставил свечку за них – за упокой, и за тебя – за здравие… Кстати, я тебе еще одного профессора нашел… Говорят, хороший специалист…

– Папа… Почему горцы живут долго? Те, что на пастбищах обитают, среди овец…

– Воздух… Здоровый образ жизни…

– Нет… Потому что они к врачам не обращаются… Просто рядом врачей нет, потому они и здоровы… Я помню, когда мама болеть начала… Когда ты журнал «Здоровье» сумел выписать… Помнишь, тогда журналы в дефиците были… Вся подписка в дефиците была… Мама читать стала – и стала болеть… Я тогда маленький был, но тоже помню… Вот похороним Людмилу с Анастасией, меня подлечат пчелами…

– Как хочешь… Так мне отказаться?

– Откажись… Профессорам я не верю… Я лучше себе поверю…

– Добро… А как там отставной майор? Ничего про него не слышно? – прозвучало осторожное. – Он собирался, кажется, тебя навестить…

– Он работает, папа… Мы созваниваемся…

– До свидания, сынок… Держись…

– Ты держись… И маму поддержи…

* * *

Алексей открыл дверь, не включая свет. И не сразу понял, кто сидел на крыльце рядом с Мишкой и Геннадием. Только когда все встали, чтобы крыльцо освободить и дать ему выйти, старший лейтенант узнал Володю и Анатолия. Значит, Арефьев позвонил им, и они уже появились на месте, покинув свои убежища. Но, к удивлению своему, Алексей увидел на крыльце две спортивные сумки. Значит, приехали якобы с вещами… Имитация дальней поездки…

– Привет… – Алексей без улыбки пожал руки одному и другому. – Как добрались?

– На попутке… – сказал Володя. – Довез до поворота… Где пол-литровый указатель стоит…

– Хоромов я не обещал, помнится, но и в бане поместимся…

– Да мы и у бани разместимся без проблем… – заметил Анатолий. – Мы ведь только на похороны, потом назад…

– От нас, капитаны, выбираться труднее, чем к нам забираться… – сказал Мишка.

Мишка, в отличие от Алексея, уже знал звание «сослуживцев» Пашкованцева.

Алексей, впрочем, званием интересуясь мало, прошел мимо них к другой стороне двора, где за пожарищем разместили на табуретках два закрытых гроба – большой и маленький, рядом, на отдельной табуретке, горело две свечи, а по бокам от гробов сидели тетя Зина и еще две какие-то незнакомые женщины явно не дачного вида. Наверное, местные жительницы. Все сделали и устроили без него, пока Алексей спал. Но, выспавшись и отдохнув, боль он почувствовал с новой силой, словно она тоже выспалась и отдохнула вместе с организмом, а теперь сдавливала грудь страшным словом «никогда»…

Одна из женщин уступила Алексею место. Он сел рядом с гробом дочери, положил на него руку, Второй рукой на тросточку опираясь, и так замер. Казалось, мир остановился, казалось, ничего в мире не происходило больше, и все то ли кончилось, то ли просто застыло в страшной гримасе случившегося. Алексей ни о чем не думал. Он просто держал руку на крышке гроба. И сам словно слился с ним, и со вторым гробом тоже, и уже не мог пошевелиться, будто тоже умер…

Из оцепенения его вывел Геннадий. Положил руку на плечо.

Алексей голову поднял.

– Священник завтра в двенадцать приедет… Его зовут отец Василий… Молодой, но добрый… Когда-то сам в Чечне служил… В первую чеченскую… Я рассказал ему, что случилось… Обещал быть обязательно…

– Спасибо… – выдавил из себя Алексей…

Как ни странно было это видеть Алексею, народ на похороны откуда-то стал собираться. К нему подходили женщина в черных платках, небритые мужчины, трезвые и не очень, что-то говорили, за руку его брали. А он даже не понимал, кто это такие и что им надо, не слышал, что они говорят. Он просидел около гробов всю ночь и сейчас все еще в полусне находился и не осознавал, кто подходит к нему, каким-то подсознанием, наверное, догадываясь, что это, скорее всего, местные жители. Еще несколько человек в стороне стояло, не подходило. Это, скорее всего, были дачники, но Алексей на них внимания не обращал.

Вовремя позвонил Арефьев и довольно жестким голосом вернул старшего лейтенанта Пашкованцева к жизни:

– Будь готов, командир… Ситуация предельно сложная. Менты и следователь выехали из райцентра на двух машинах. В нашу сторону… Восемь человек вместе с водителями. Что-то слишком много, мне кажется… Может, хоть водители в машинах останутся… А то в толкотне-то неразбериха будет…

Алексей внутренне встряхнулся. Он офицер спецназа и в самых сложных жизненных ситуациях обязан владеть собой. И если во время похорон проводится боевая операция и он участвует в ней, значит, следует себя контролировать и не раскисать…

– А что вторые? – спросил обтекаемо, потому что рядом были посторонние люди.

– Четверо готовятся выехать из райцентра. На «Порше Кайене» Вахи… Ваха во главе… Я не уверен, что к тебе, но все в черных одеждах… Заметь, у мусульман белый цвет траурный. Если они приедут к тебе в черном, это будет одновременно трауром для тебя и не будет трауром для них… Здесь есть символика…

– Я понял… Да, кстати, тут ко мне два сослуживца прибыли… Поддержать…

– Нормально… Я их проинструктировал… Я сам буду там, на месте…

– Хорошо…

Количество приезжающих ментов не нравилось.

– Мишка…

Мишка тут же оказался рядом. Вместе отошли в сторону.

– Как ты с бутылками распорядился?

– Они у Андрюхи…

– Это кто?

– Дружок мой… Парень местный… Мы с ним пойдем…

– Надежный парень?

– Весной у него с головой не в порядке, сейчас нормальный… Он «афганец»…После контузии голова сдвинулась… Но, когда трезвый, положиться можно…

– А потом, когда напьется?…

– Насчет поболтать, что ли? Не-ет… Он, наоборот, как выпьет, молчит… Мрачнеет…

– Восемь ментов вместе со следаком сюда едут… Присматривать будут… Осторожнее… Еще запомни, на кладбище ленточка натянута… Путь к могиле огорожен… За ленточку не заходить… И никого своих не пускай… Там опасная зона…

– Что-то будет?

– «Кто с мечом к нам придет…» Дальше сам знаешь… Меч – оружие обоюдоострое… Мина «МОН-50» может направлять взрыв в одну или в другую сторону… Смотря как ее поставить…

– Или переставить? – догадался Мишка.

– Или переставить…

– Понял… А капитаны…

– Они посмотрят, чтобы никто не лез… Ты помоги им…

* * *

К похоронам все было готово. Ждали только священника. Алексею хотелось начать быстрее, пока менты со Строгановым не приехали. Но менты приехали раньше. Менты не подошли, подошел только следователь прокуратуры. Пожал Алексею не руку, а локоть. И не сильно. Но сочувствие выразил. И остался стоять рядом с Алексеем, словно охраняя его.