Видимо, была встреча с Брайтенбахом. Судя по всему, на нее отправился уже гестаповский агент: Хесслер и Барт были арестованы. Хесслер выдержал все пытки, не сказал ни слова. А Барт предал.

И Леман был арестован. Его громкий провал обозначал бы конец карьеры многих людей в гестапо, поэтому Мюллер сделал все по-тихому. О последних днях и часах Лемана известно мало. Кроме того, что замучили его в тюрьме Плетцензее. Жене Маргарет сказали, что ее муж скончался во время секретной командировки, а сообщение о его смерти появилось в официальном информационном бюллетене 29 января 1943 года…

Чтобы сохранить тайну, Маргарет Леман даже не тронули. Сразу после войны ее отыскал в Берлине полковник Александр Коротков. Добился для вдовы агента Брайтенбаха усиленного продовольственного пайка. Еще через несколько лет Александр Коротков, генерал и руководитель советской нелегальной разведки, вручил Маргарет Леман в присутствии нескольких своих сотрудников золотые часы с надписью «На память от советских друзей».

Коротков относительно благополучно выехал из Берлина. Эшелон с интернированными советскими дипломатами прибыл в Москву в июле 1941-го. Александр Михайлович тут же включился в работу. Возглавил немецкий отдел внешней разведки. Он отвечал за заброску разведчиков и наших агентов в Германию и в страны, поддерживавшие нацистов.

Коротков организовал специальную школу, где готовились для заброски в фашистский тыл советские нелегалы. Ему довелось побывать в Афганистане. Установив тесные связи с английской разведкой, он предотвратил готовившийся там фашистский переворот. Несколько раз полковник Коротков ездил в Югославию, встречался с Тито, передавал считавшемуся тогда верным нашим другом маршалу личные послания Сталина. Есть основания считать, что Коротков работал и за линией фронта.

Мне лицо Короткова хорошо знакомо. Я всегда всматриваюсь в кадры кинохроники, снятой в момент подписания Акта капитуляции фашистской Германии в Карлсхорсте. Ведь там присутствовал и мой отец — фронтовой корреспондент Совинформбюро и «Известий». И всегда вижу высокого офицера — полковника, стоящего рядом с растерянным Кейтелем. Это — Александр Коротков.

После войны Коротков возглавил нелегальную разведку. Затем помогал создавать органы безопасности в ГДР.

Но отношения с председателем КГБ СССР Александром Шелепиным у него не сложились. Их взгляды на положение в Германии были противоположны. В 1961-м после разговора с Шелепиным генерал-майор Коротков был почти уверен: из разведки ему придется уйти. Но на следующий день на заседании в ЦК КПСС откровенный и стратегически обоснованный доклад генерал-майора Короткова о сложнейшей ситуации в ФРГ и ГДР был неожиданно встречен с пониманием. Шелепин от выступления отказался. Вопрос об увольнении в такой обстановке был неуместен.

И Александр Михайлович отправился снимать стресс на свои любимые динамовские корты. О матче с партнером — начальником ГРУ генералом армии Иваном Серовым вспоминали потом многократный чемпион СССР по теннису Борис Новиков и его сын Андрей — корреспондент ТАСС. Коротков играл спокойно, уверенно подавал, передвигался по корту. Допустив две двойные ошибки на своей подаче, подошел к сетке. И упал как подкошенный. Новиков быстро подбежал к нему. Коротков был мертв — разрыв аорты.

Молодой чекист Иван Агаянц выбрал в годы войны для Сталина надежного союзника.

Об Иване Ивановиче Агаянце известно не так много. Даже название специального подразделения, им и созданного, до сих пор засекречено. А работало это направление столь успешно, что в обход всяческих бюрократических канонов его руководителю полковнику Агаянцу было присвоено в 1965 году звание генерал-майора. Случай для тех лет — редчайший.

Фамилия Агаянца появилась в открытой печати благодаря Герою Советского Союза Геворку Андреевичу Вартаняну, первым наставником которого он стал еще во время войны в Тегеране.

— 4 февраля 1940 года я впервые вышел на встречу с советским резидентом Иваном Ивановичем Агаянцем, — рассказывал мне Вартанян. — Был он человеком строгим и в то же время добрым, теплым. Это именно Агаянц в 1943 году руководил, подчеркиваю, руководил с государственных высот, координировал серьезнейшую операцию по предотвращению покушения фашистского диверсанта № 1 Скорпени на Сталина, Рузвельта и Черчилля во время Тегеранской конференции. Агаянцу, которому исполнилось всего 32 года, подчинялись 120 оперативных советских сотрудников. Все они были разбиты на периферийные резидентуры, число которых в разные годы войны достигало 41. Я работал с ним до конца войны, пока он не уехал в 1945-м во Францию.

Но операция по предотвращению немецкого «Длинного прыжка», возможно, оказалась не самой главной в карьере Агаянца. Именно сыну армянского священника из азербайджанского города Елизаветполе, ныне Гянджа, было суждено выполнить сугубо доверительный приказ главы Советского государства: выяснить, с кем из многочисленных руководителей Франции, не смирившихся с немецкой оккупацией, следует иметь дело.

Казалось, на роль своеобразного селекционера подошел бы опытный дипломат-аналитик. Но во время тяжелой войны положились на разведчика. 1 августа 1943 года Иван Агаянц вылетел на самолете союзников из Тегерана в Алжир. В Иране Агаянц был известен всем как дипломат советского посольства Иван Авалов. Эта фамилия сохранилась за ним для работы под прикрытием и на послевоенные годы. Был у него и другой псевдоним — оперативный, для своих — Форд.

Это сейчас мы знаем, какую большую роль сыграл генерал де Голль в развитии отношений наших двух стран. Но в первые годы войны западные союзники в молодом французе сомневались, считали его калифом на час. Предполагалось, что главным собеседником для «Большой тройки» станет более сговорчивый в отношениях с Великобританией и США, действительно хорошо известный генерал Жиро. Только он пользовался открытой поддержкой англичан и американцев.

Но в Алжире начал действовать созданный генералом де Голлем и пока еще совсем непонятный для Кремля Национальный комитет сражающейся Франции (НКСФ). И Агаян-цу поручили организовать при нем представительство СССР.

Что представляет собой Национальный комитет сражающейся Франции, было неясно. Некоторых московских стратегов волновали его трения с французскими коммунистами. А может быть, это просто разногласия, возникшие на первых порах? Будут ли представлены коммунисты в новом правительстве после войны? Союзники из Англии и США упрекали де Голля в высокомерии и внушали это при каждом удобном случае советским партнерам.

В Алжире Агаянц, мгновенно оценив обстановку и действия многочисленных важных и второстепенных лиц, возобновил личные взаимоотношения с возглавившим комитет генералом де Голлем, с которым судьба коротко свела его еще в Тегеране. Поверив в молодого француза, Агаянц решил сойтись с ним поближе, чтобы рассеять сомнения.

Высшему руководству страны надо было понять, что представляет собой генерал. Может ли он превратиться в национального лидера? Личные контакты с де Голлем позволили Агаянцу сделать ряд правильных выводов об отношении француза к американцам и англичанам. Узнать, какой тот видит борьбу с фашистами. Не пойдет ли на сотрудничество с теми, кто предлагает объединить после физического уничтожения Гитлера силы с США и Англией, навалиться всем вместе на СССР. Как представляет себе генерал послевоенное устройство Европы.