аббатством Перигон и Ксимом, монастырем Святой Зиновии и замком Френэ. Происхождение и местообитание зверя оставались загадкой, которую никто не мог разгадать; и светские, и церковные власти были бессильны предотвратить нападения, и ужас воцарился в округе, и над каждым путником нависла смертная тень.

С самого своего появления зверь стал предметом моих размышлений, ибо я был не понаслышке знаком с оккультными практиками и духами тьмы. Я понимал, что зверь – не земное или адское создание, но прилетел с кометой из дальних космических пределов; однако о его повадках, свойствах и происхождении я знал поначалу не больше прочих. Тщетно обращался я к звездам, геомантии и некромантии; от фамильяров, которых я допросил, вышло мало толку, ибо они утверждали, что не состоят с ним в родстве и что зверь неведом подлунным бесам.

Затем я вспомнил о кольце Эйбона, которое унаследовал от предков, тоже колдунов. По их словам, кольцо происходило из древней Гипербореи; было оно из золота, краснее того, что добывают ныне, с громадным фиолетовым самоцветным камнем, темно тлеющим, подобного которому нет на свете. В камне том заточен был древний демон, отвечавший на вопросы колдунов, – дух из времен, когда человек еще не родился.

И вот, вынув из редко отпираемой шкатулки кольцо Эйбона, я совершил ряд приготовлений, потребных для вызова демона. Когда я перевернул самоцветный камень над маленькой жаровней, в которой жарко горела амбра, демон отозвался, и голос его был подобен пронзительному пению пламени. Он поведал мне, что зверь принадлежит к расе звездных бесов, не посещавших Землю со времен Атлантиды; рассказал о природе зверя, который в своем истинном виде был невидим и неощутим для людей и мог быть явлен человеку только в самом мерзком из обличий. Демон признался, что есть единственный способ сокрушить зверя в его осязаемом обличии. Даже во мне, кто давно изучает тьму, откровения эти породили удивление и ужас. По множеству причин я считал экзорцизм сомнительным и опасным занятием, но демон уверил меня, что иного способа нет.

Размышляя над этими темными материями, я выжидал среди книг, жаровен и перегонных кубов, ибо звезды поведали мне, что время еще не пришло.

В конце августа, когда огромная комета начала понемногу удаляться, пришла скорбная весть о смерти сестры Терезы, растерзанной зверем в ее собственной келье в бенедиктинском аббатстве в Ксиме. Одни видели, как в лунном свете зверь спускался из окна кельи по стене монастыря; другие заметили его на темных улицах или наблюдали, как зверь, словно чудовищный жук или паук, карабкался на крепостной вал по голым камням, чтобы поскорее укрыться в своей тайной берлоге.

После смерти сестры Терезы ко мне тайно явился начальник городской стражи вместе с аббатом Теофилем, в чьем осунувшемся лице и поникшей фигуре я созерцал разрушительные последствия смертной скорби, ужаса и унижения. И хотя подобное решение далось им не без труда, эти двое пришли просить моего совета и содействия в поимке зверя.

– Вы, мессир ле Шодронье, – сказал начальник стражи, – славитесь глубокими познаниями в сокровенном колдовском искусстве и заклинаниях, способных вызывать и прогонять злобных демонов и прочих духов. Возможно, вам удастся преуспеть там, где другие оказались бессильны. Мы долго сомневались, прежде чем прийти к вам, ибо негоже властям церковным и светским прибегать к помощи колдовства. Но положение безвыходное, ибо демон забирает все новые жертвы. За ваши труды мы даем щедрое вознаграждение золотом и обещаем, что до конца ваших дней никто не станет преследовать вас и подвергать судебным разбирательствам за ваши деяния, каковые в противном случае могли бы дать повод для расследований. Епископ Ксима и архиепископ Виона осведомлены об этом предложении, каковое надлежит хранить в тайне.

– Если мне удастся освободить Аверуань от зверя, – ответствовал я, – о награде я просить не стану. Однако вы задали мне сложную задачу, сопряженную с необычайными испытаниями.

– Мы готовы оказать вам любое содействие, – сказал начальник городской стражи. – Если потребуется, выделим стражников для вашей охраны.

Затем Теофиль тихим, прерывающимся голосом заверил меня, что все двери, включая двери аббатства, будут открыты для меня и что ради изобличения зла будет сделано все возможное.

Кратко поразмыслив, я сказал им:

– Теперь ступайте, а за час до заката пришлите за мной двух вооруженных всадников и коня. Выберите самых храбрых и неболтливых, ибо этой ночью я намерен посетить Перигон, подле которого зло свило гнездо.

Памятуя о совете демона, что был заперт в камне, я не стал долго собираться – только надел на указательный палец кольцо Эйбона и прихватил небольшой молот, который прикрепил к поясу вместо меча. Затем дождался назначенного часа, когда явились стражники, которые вели еще одну лошадь в поводу, как и было условлено.

То были крепкие и опытные воины в кольчугах; они несли мечи и алебарды. Я вскочил на черную горячую кобылу, и мы поскакали в Перигон, выбрав прямой и почти нехоженый путь, многие мили пролегавший по лесу, где водились оборотни.

Мои компаньоны были неразговорчивы и отвечали только на заданные вопросы, да и то коротко. Это меня радовало, ибо им предстояло хранить молчание о том, чему еще до наступления рассвета они станут свидетелями. Мы быстро скакали, а солнце тонуло в разлившейся по небу кровавой мгле за высокими деревьями, и вскоре уже тьма все гуще свивала паутину среди сучьев, окружая нас, будто неумолимая сеть зла. Мы продвигались все дальше, вглубь мрачного леса, и даже я, опытный колдун, слегка вздрагивал при мысли о том, что подстерегало нас во тьме.

Тем не менее никто нас не тронул и никто на нас не напал. Мы добрались до аббатства уже после восхода луны, когда братия, за исключением старого привратника, удалилась в дормиторий. Настоятель, вернувшийся из Ксима на закате, известил привратника о нашем прибытии и велел приютить нас в стенах аббатства, однако у меня был другой план. Я уверен, сказал я, что зверь явится в аббатство этой ночью, и намерен караулить снаружи, дабы ему помешать; засим я попросил привратника провести меня вокруг аббатства и рассказать, какие окна куда выходят. Во время прогулки привратник указал на окно кельи Теофиля на втором этаже. Окно выходило в лес, и я отметил, что весьма опрометчиво со стороны аббата держать его открытым. Этой привычке, сказал привратник, аббат никогда не изменял, несмотря на последние дьявольские набеги. В окне горела свеча, – вероятно, аббат тоже бодрствовал, погруженный в молитву.

Мы оставили лошадей на попечение привратника. Когда обход аббатства был завершен и привратник удалился, мы вернулись под окно