Поднял затуманенный взгляд на мать. Криво улыбнулся и наполнил рюмку до краёв сорокоградусным алкоголем. Выпил залпом до дна. Скривился. Сделал глубокий вдох носом и на мгновение прикрыл глаза, чтобы с мыслями собраться.

— У меня завтра свадьба, мам…

— Да ладно? — оживилась мама и я согласно кивнул. — Почему я об этом узнаю только сейчас? И почему ты напиваешься, сынок? В каком виде ты завтра предстанешь перед Катей?

— Я женюсь не на Кате, мам.

— В смысле? — чёрная бровь взлетела вверх, а тонкие губы искривились на одну сторону. — Ты поэтому пьешь? Ты с ума сошёл?

Согласно кивнул, а рукой опять потянулся к бутылке.

— Мурат, Катя тебя не простит, — тихим голосом произнесла мама и схватила меня за руку, чтобы я перестал напиваться. — Не знаю, что происходит, но эта женитьба до добра не приведёт. Она убьют ваши с Катей чувства. Откажись, сынок. Пока не поздно!

— Мам, — усмехнулся я, — на кону не просто чувства. Катя и наш сын гораздо важнее каких-то там чувств.

— Кать, сделай телек погромче. Ничего не слышу из-за храпа твоего отца.

Я тепло улыбнулась, бросая взгляд на спящего папу, развалившегося на диване за чтением газеты. Схватила с тумбочки пульт и добавила громкости.

— Щёлкни третий канал, — попросила мама, смотря на настенные часы, — сейчас должны начаться региональные новости.

Сделал всё, как попросила мама и вышла из зала. Только успела зайти на кухню, открыть холодильник, чтобы взять с полки бутылку молока, как скрутило поясницу и потянуло низ живота. Закрыв дверцу холодильника, я оперлась двумя руками на стену и тяжело задышала, прикрывая веки.

Между схватками считала минуты. Всё было абы как… Значит, опять тренировочные.

Не знаю сколько так стояла, но боль всё не проходила и не проходила. Решила обратиться за помощью к маме. Наверное, мне можно выпить какое-то обезболивающее, да? До родов ведь еще четыре недели, я явно не рожаю.

Поддерживая снизу живот одной рукой, а второй — опираясь на стену, я двинулась в коридор. Кое-как дошла до зала и остановилась в дверном проёме.

— Мам, мне что-то нехорошо… — обессилено протянула я.

— Что случилось, доченька? — мама отложила в сторону своё вязанье. — Кать, у тебя живот болит?

— Кажется, у меня схватки начались, мам…

— Так рано еще. Тебе рожать только в следующем месяце.

— Наверное, это опять тренировочные, но только как-то больно.

Я пожала плечами и тихо ойкнула, когда поясницу проткнуло волной острой боли.

— Сейчас, Кать, потерпи…

Мама рванула к шкафу на поиски домашней аптечки, а я, чтобы отвлечься стала смотреть телевизор.

«Сегодня в восемнадцать часов в здании ресторана «Арак» на праздновании свадьбы местного бизнесмена Шахина Мурата прогремел взрыв, унесший жизни двоих людей, трое пострадавших сейчас находятся в тяжелом состоянии в городской больнице», — послышалось из динамика телевизора, а на экране стали появляться пугающие картинки.

Совершенно невольно я перестала дышать, концентрируя взгляд на телевизоре. Обрушенная стена, разбитые стёкла, густые клубы дыма и бригада МЧС, пытающаяся погасить пламя пожара, охватившее здание ресторана.

Я покачнулась, ощутив в теле слабость. Крепче схватилась за дверной косяк обеими руками и, стиснув зубы, протяжно замычала…

— Катя, Катенька, доченька, — подбежала мама, обняла меня за плечи и попыталась отвести к дивану.

Папа тоже проснулся и, быстро поборов сон, подключился к маме.

— Катя, — испуганный голос мамы резанул слух, — Максим, да выключи ты этот телек и звони в скорую. Дочка рожает.

Мама обхватила моё лицо обеими руками, сдунула с щеки прилипшую прядь волос и попыталась улыбнуться.

— Катюша, девочка моя. Всё хорошо будет. Ты только не пугайся и делай всё как буду говорить я. Хорошо?

— Мама, — протянула через зубы. — Я…

— Нет, Катя, — мама решительно качнула головой. — Разбираться мы будем потом. Не плачем! Не паникуем! Сейчас делаем глубокий вдох носом, выдох через рот. Поняла? Давай попробуем вместе…

Я пыталась дышать, как учила мама, но не получалось. Вместо правильного дыхания я сжимала от боли кулаки и, кусая губы до крови, мычала как какой-то раненый зверь.

— Катя, Катя… — мама тряхнула за плечи, я открыла глаза и увидела перед собой не маму, а ЕГО. — Катя… Не отключайся. Говори со мной, доченька, — требовал голос мамы, но я почему-то проваливалась в пустоту.

17

Восемь часов настоящего ада! Я даже не знала, что бывает так больно. Когда всё закончилось, я пришла к выводу, что бабы всё-таки ведьмы. Мучаться, страдать, кричать, выть, орать, сжимать кулаки до беления пальцев, а потом услышать тоненький писк и обо всём разом забыть.

— Мам, у него твои губы, — моя первая фраза, сказанная маме после родов.

— Слава богу, — вздохнула мама и этот вздох был красноречивее тысячи слов, я отчетливо поняла все её эмоции. — Как вы?

Я заплакала. Мама тоже. Смахнув со щеки слезу, я устало улыбнулась, прижимая к уху телефон.

— Я лежу в родзале, а сыночка забрал неонатолог.

— Он…

— Ему пока будет лучше. Без меня, — еле выдавила из себя, а затем резко перескочила на другую тему: — а я вспомнила, мама. Представляешь?

— Что ты вспомнила, Катенька?

— Всё. Ко мне память вернулась.

Мама потянула паузу, а я тоже не знала, что сказать. Точнее, сказать хотелось очень много, но с чего начать?

— Я его никогда не прошу. И сына он не увидит! Я буду матерью-одиночкой и это решено.

— Кать, в тебе сейчас говорят эмоции, но они пройдут. Не горячись. Он отец и тебе этого не отнять.

— Защищаешь его? — хмыкнула я.

— Нет. Пытаюсь вразумить и успокоить тебя.

— А не нужно, мама. «Такое» в здравом уме не прощают. Он изначально обо всём знал, но продолжал врать. Нагло и бессовестно! И даже когда я увидела его с девушкой, он соврал! Он врал мне до последнего дня, мама!

— Кать, но ты же слышала новости. Возможно…