Почуяв к концу 20-х — началу 30-х гг. новую востребованность в планах Запада, внутренняя оппозиция неуместно сильно увлеклась едва ли не тотальной переоценкой своей значимости в его политическом и геополитическом пасьянсах. Запад же видел ее всего лишь на подчиненных ролях, да и то второго плана. И только. Запад прекрасно отдавал себе отчет в том, что еще в 1917 — 1922 гг. разрушившим все его планы был… «гениальный вождь мирового пролетариата» В. И. Ленин, к которому и предлагала «вернуться» оппозиция. Именно поэтому-то Запад и не желал реанимации даже тени намека на то, что тогда произошло.

§ 1/1. Суть этой позиции Запада феноменально четко показывает, почему он так разозлился на «октябрьский переворот» и на его не о ожидавшиеся им последствия. Дело в том, что необходимость устроения «октябрьского переворота» в 1917 г. Ленин еще до его совершения обосновал в поданной в конце сентября 1917 г. в ЦК РСДРП(б) записке потребностью «спасения революции и для спасения от "сепаратного" раздела России империалистами обеих коалиций»?![137] То был потрясающий политико-геополитический кульбит «вождя». Потому как он предложил спасение именно от того, из-за чего, собственно говоря, тевтоны совместно с Антантой и забросили его в Россию! Ведь и тем и другим нужен был распад и расчленение России ради прекращения войны и ослабления России на будущее, а впоследствии и полная ее ликвидация как геополитического фактора планетарного масштаба. Именно в этом смысле Ильич со своими воплями «о праве наций на самоопределение» представлялся Западу идеальным на тот момент инструментом для реализации своих планов. А к скрывавшемуся за этим внешне красивым и притягательным лозунгом национальному сепаратизму Ленин и К° относились не столько даже равнодушно, сколько как к явлению, находящемуся в прямой связи с его революционным движением, чуть ли не как к неотъемлемой его составной части. Между тем они не могли не видеть того, что это был не национальный, а сугубо националистический сепаратизм. То есть к тому, что способствовало тотальному разрушению Русского государства — к не скрывавшемуся националистическому сепаратизму, — Ленин и К° относились благожелательно. Если с принципиальных геополитических позиций посмотреть на то, что же тогда Ленин сделал признававший националистический сепаратизм как явление, находящееся в непосредственной связи с революционным движением своим «обоснованием» необходимости «октябрьского переворота», то убедимся, что перед нами потрясающий, уникальнейший парадокс. Сам того явно не подозревая, таким «обоснованием» необходимости свершения «октябрьского переворота» Ленин привел в действие ту часть Высшего Закона Высшей Мировой Геополитики и Политики, на логике которой и базируется русская государственность как таковая вне какой-либо зависимости от господствующего на российской территории режима. После этого любая попытка вновь декларировать «право наций на самоопределение» автоматически была обречена на провал. Потому как в корне противоречила бы самим основам русской государственности, пиками создававшейся именно же по соображениям БЕЗОПАСНОСТИ. А вследствие этого националистический сепаратизм окраин, а также «самостийность» ряда сугубо русских регионов, представляя в первую очередь колоссальную угрозу существованию самой России, угрожали и национальному бытию и самих этих окраин и регионов, которые были бы раздавлены империалистами обеих коалиций. То есть, сам того явно не желая и вопреки всей своей разрушительной политике, Ильич внезапно произвел мощнейшую геополитическую прививку всей России от инфекции своих же разрушительных планов! Потому-то яростное сопротивление всей России иностранным интервенциям приобрело естественный для нее патриотический характер, даже невзирая на все идеологические выверты того времени. И, кстати сказать, именно из-за этого-то громадное количество офицеров и генералов царской армии перешло на сторону революции, не разделяя, естественно, каких бы то ни было «измов».

(Интересна и «природа» появления такого «обоснования». Дело б том, что б отношении планов тевтонов Все более или менее понятно — как-никак, но «гениальный вождь мирового пролетариата» якшался с представителями германского генштаба и германской разведки и потому в той или иной степени знал их планы, иначе бы не сошлись. Что же до планов второй коалиции, то есть Антанты (без России, естественно), прежде вceго Англии, Франции и США, — на первый взгляд совершенно непонятно, откуда он мог знать об этом, тем более прохлаждаясь в шалаше в Разливе. Да, действительно, не в меру подлые союзнички России по Антанте стали практически готовить такую акцию еще с 1916 г. Но, во-первых, она ведь готовилась втайне, особенно от России. Во-вторых, окончательное решение об интервенции западная сволочь приняла лишь 15(28) ноября 1917 г. И, в-третьих, конвенцию о разделе России на сферы влияния англо-французские подонки подписали только 10 (23) декабря 1917г.! Так вот как. он мог заранее знать об этом, сидя, в шалаше и не имея даже зачатков разведки?! Говорить о прозорливости «вождя» не приходится — он не предвидел ни Первой мировой Войны, ни даже так называемой февральской революции[138].