Вышло звонко. Драконица отчетливо лязгнула челюстями от неожиданности, а я, развивая успех, с воплем кинула фонарщиком здоровенной зверюге в глаза, надеясь, что брыкающийся книжный атрибут своей лапой оцарапает ей хотя бы веко. А сама отпрыгнула в сторону.

Спуска с уступа не было. Как не было и пути наверх. Но я заранее продумала свой следующий ход и просто не дала себе шанса усомниться в своей адекватности. Заорав для храбрости и чувствуя позади рычание дракона, я прыгнула в водопад. Острые клыки щелкнули где-то над моими взметнувшимися вверх руками.

Хотя я пыталась подготовить себя к падению, но, когда меня ударило потоком, оглушило, и вода полилась в рот, нос и глаза, я запаниковала и забила руками, судорожно пытаясь хоть за что-нибудь зацепиться. Хватала ртом, пытаясь дышать, но в рот попадала лишь вода. Голова закружилась от резкого движения вниз, от того, что водный поток с силой обрушивается на тело, вминая его в обкатанную, но кое-где выступающую буграми скалу. Из-за холода и ужаса я не ощущала боли. Даже не осознавала, жива ли. Лишь лупила руками по воде.

В какой-то миг под пальцы угодили какие-то ветки, и я в них вцепилась, от чего меня с силой дернуло вверх, в то время как ревущая мощь продолжала тянуть вниз. Тело качнуло, и когда я отпустила ветки, то упала не вниз, в маленький бассейн, вода из которого устремлялась дальше, к еще одному водопаду, а куда-то в сторону, сквозь воду. Я услышала шлепок и хруст, но восприняла звуки как что-то отдельное. Отдельное от меня.

Проходили секунды. Летели брызги, попадая на лицо и спину. Но и это я ощущала как что-то отдельное. Будто наблюдала за всем чуть со стороны и сверху.

Лишь через несколько минут откуда-то издали стала накатывать острая, оглушающая боль. Но я не могла даже приподняться и высвободить из-под себя неудачно подвернутую руку. Та завернулась во что-то, в какую-то ткань, и никак не хотела высвобождаться, а в локте ныло и плечо дергало болью, проносившейся, как по электрическому проводу, по шее куда-то в голову. В голове от боли темнело, и в этой темноте мельтешили и взрывались холодные звездочки и искры. В какой-то момент чернота в голове стала нестерпимой, а внутри произошло какое-то движение, будто тело действовало отдельно от меня. Хотелось вздохнуть, но что-то мешало, а чернота подступала все больше и больше. И я перевернулась, закашлялась, захрипела, чувствуя, как откуда-то из желудка поднимается и хлещет изо рта вода, растекаясь рядом и подо мной небольшой лужицей.

Заходясь кашлем, я сжалась в комок и перевернулась так, что оказалась лицом вниз. Лежать было неудобно, лбом, носом и губами я то и дело касалась мокрого шершавого камня, морщилась от привкуса крови и песка на языке. Волосы лезли в глаза, липли к шее, и с них на камень капало мутным и розовым.

От этого розового я перепугалась окончательно, с шипением села, помогая себе рукой — вторая подогнулась, и меня навылет прострелило такой дикой болью, что я взвыла, а из глаз хлынули слезы. Даже пришлось посидеть немного, раскачиваясь и рискуя хлопнуться обратно, прежде чем я смогла себя осмотреть.

Все оказалось не так ужасно, как почудилось вначале. Я сбила коленки, падая со стула, разодрала чулки, пока летела вниз по водопаду. Сквозь дыры виднелись ссадины и царапины, но все они были небольшими и не слишком опасными, хоть и сочились кровью. Ребра ныли, но на глубоком вдохе ничего тревожного я не ощутила. Хуже дела обстояли с рукой и затылком. Волосы и кожа на голове были горячими и мокрыми от крови. Снаружи на руке серьезных повреждений я не нашла, но рука не гнулась и продолжала дергать болью. Я долго соображала, пытаясь понять, сломала я руку или вывихнула сустав.

Боль становилась все активнее, но пока я воспринимала ее все еще чуть-чуть отдельно от себя. Да и стенания мои никак бы не помогли делу.

Медленно все обдумав, потому как мысли просто не желали двигаться быстрее, я прикусила губу и отстраненно дернула себя за руку, решив, что вряд ли смогу сделать себе намного хуже.

* * *

— Никогда, больше никогда не проделывать подобное сидя, — прошипела я себе.

Нет. Не так.

Никогда не изображать из себя какую-нибудь Наташу Романофф, Лару Крофт и кто там еще есть из неубиваемых героинь всего и вся?

Никогда!

Нет. Опять не так.

Больше никогда не заниматься магией от нечего делать, чтобы не пришлось изображать тех, кем я при всем желании даже прикинуться не смогу!

Мой уровень — полевой цветочек. Цвести, тянуться к солнышку и радовать глаз. С моей везучестью — только так. А я?

Так что больше никаких экспериментов!

Не знаю, сколько я пробыла без сознания, свалившись от дичайшей боли и повторно приложившись разбитым затылком о камни, но снаружи уже начало понемногу темнеть. Если со «снаружи» все было более или менее понятно, то «внутри» оставалось для меня загадкой, для разгадывания которой требовалось сесть или даже встать, но я осталась лежать, опасаясь еще как-то потревожить свои ушибы и ссадины, так что пространство вокруг пришлось воспринимать таким, каким оно виделось с пола.

Я лежала в небольшой пещерке за водопадом. Это была даже не пещера, а впадина под скалой с довольно ровным, чуть пологим полом. Вода сюда залетала едва-едва, а у стены пол и вовсе был сухим и пыльным, и я перепачкалась с ног до головы, когда кое-как переползла подальше от воды.

Шум воды глушил все звуки, но я все равно решила проговорить свой дальнейший план вслух, опасаясь паники:

— Я посижу. Посижу немного. А потом посмотрю. Возможно, отсюда есть какой-то выход. Наверняка же есть.

Очень медленно, но я смогла осмотреть скалу по обе стороны от пещеры. Слева она шла ровно, без впадин. И даже кряжистых деревьев или сочных длинных побегов каких-нибудь растений в прямой видимости под лунным светом не обнаружилось. Зато справа порода немного обвалилась, создавая что-то вроде длинного выступа, по которому здоровый и сильный человек смог бы перебраться на видневшуюся метрах в десяти каменную площадку. А с нее при некоторой сноровке можно спуститься еще ниже, туда, где гора изгибается и разворачивается, уходя вниз уже не так круто.

Только бы перебраться и пройти!

Ополоснув ладони и лицо, я напилась свирепой горной воды, от которой моментально заломило зубы, и осторожно села.

— Отсюда возможно выбраться, — убежденно произнесла я вслух, чтобы не сходить с ума от одиночества, но тут же пришлось обреченно добавить: — Здоровый и сильный человек сможет.

Рука все еще ныла. Почему-то верилось, что все с ней будет в порядке, но в ближайшие несколько дней — если не недель! — я не смогу ни опираться на руку, ни поднимать ею что-то тяжелое. Рисковать же, перебираясь по узкой, всего в пару ладоней, каменной тропке мне не захотелось бы и до всех этих приключений. Вот только… Вот только есть ли у меня хоть какой-то выбор?

— Нужно начать, — прошептала я снова вслух. — Нужно хотя бы начать себя спасать. Я уже сегодня и ныла, и плакала, и просила. Потом еще смогу поныть и поплакать, а пока нужно хоть как-то себе помочь.