— Информация, предоставленная мэром, ничего не дала? — спрашивает Брэдли.

Я качаю головой и снова закашливаюсь.

— Если он вообще что-то предоставил!

— До прибытия каравана осталось тридцать три дня. Уж у них обязательно найдется лекарство. Ты продержишься?

Я киваю, потому что сказать не дает кашель.

В последние дни дела идут очень хорошо. Уилф уезжает в город с бочками воды, а возвращается с полной телегой продуктов — никаких заминок. Мэр даже выделил несколько солдат для его защиты и прислал в лагерь своих инженеров для налаживания бесперебойного сбора воды. Еще он согласился принять госпожу Надари и Лоусон: они составили опись всех продуктов на складе и следят за раздачей.

Госпожа Койл выглядит довольной, как никогда. Она даже охотно обсуждает со мной тонкости заключения мира. Похоже, нам придется взорвать еще немало бомб. Госпожа Брэтит, которая вела в лагере «Ответа» военную подготовку, прячет бомбы в деревья, надеясь показать спэклам наше силовое преимущество и — в идеале — схватить хоть одного уцелевшего воина. Его мы отправим восвояси с требованием начать переговоры о мире.

Госпожа Койл утверждает, что именно так все было в прошлый раз.

Пищит мой комм: это Тодд с последними известиями об атаке.

— Никто не выжил, так? — спрашиваю я сквозь кашель.

— Нет, — отвечает он и тут же спрашивает: — Виола, у тебя все…

— Все нормально. Просто кашель. — Я тщетно пытаюсь побороть приступ.

За эту неделю мы с ним ни разу не виделись, только связывались по комму. Слишком много дел, говорю я себе.

И еще я убеждаю себя, что отсутствие Шума у Тодда вовсе ни причем…

— Завтра попробуем еще раз, — говорю я. — И будем пробовать до тех пор, пока не получится.

— Угу, — кивает Тодд. — Чем раньше начнем переговоры о мире, тем быстрее все закончится. И тем скорее мы тебя вылечим.

— Тем скорее ты от него отделаешься, — добавляю я и только потом понимаю, что сказала это вслух. Дурацкая лихорадка!

Тодд хмурится:

— Все нормально, Виола, клянусь. Он стал лучше… я его таким хорошим никогда не видел.

— Хорошим? Он когда-то был хорошим?

— Виола…

— Осталось тридцать три дня. Еще немного — и все изменится.

Но этот срок, если честно, кажется мне вечностью.

Атаки спэклов не прекращаются. Зато каждую из них мы успешно отражаем.

Сдавайся! - слышится вопль Радости Джульетты. Сдавайся

И смех мэра.

Из темноты несется топот копыт, потом в лунном свете вспыхивает белоснежная улыбка и золотые лампасы на рукаве генеральской формы.

— Давай, ДАВАЙ! — кричит мэр.

Недовольно цокнув языком, госпожа Брэтит нажимает кнопку на дистанционном взрывателе. Дорога за спиной мэра превращается в огненный коридор, заживо сжигающий его преследователей. Спэклы приняли мэра за солдата, случайно забредшего в эти края (на соседней тропе мы нарочно устроили явную западню, которую не заметил бы только слепой).

Но та ловушка не была ловушкой. Ею оказался случайный солдат.

Это уже пятая атака, которую мы отразили за последние пять дней. Каждая последующая — хитрее прежних, но и мы времени даром не теряем: расставляем мнимые ловушки и мнимые мнимые ловушки, нападаем с неожиданных сторон и все в таком роде.

На самом деле, я даже рад — наконец-то мы что-то делаем, наконец-то мы…

(выигрываем…)

(выигрываем эту войну…)

(черт, это так здорово…)

(заткнись…)

(но ведь здорово же…)

Запыхавшаяся Радость Джульетты останавливается рядом с Ангаррад, и мы все наблюдаем, как языки пламени собираются в облако и рассеиваются в холодном ночном небе.

— Вперед! — кричит мэр, его гул врывается в головы солдат, и те бросаются вниз по дороге — искать уцелевших спэклов.

Но по размеру огненного облака было ясно, что в живых опять никого не осталось.

— И снова, — говорит он, поворачиваясь к госпоже Брэтит, — ваш взрыв получился слишком мощным. Прямо загадка какая-то!

— А вы бы предпочли умереть? — спрашивает она, тоном давая понять, что такой исход дела вполне бы ее устроил.

— Да вы просто не даете нам первыми добраться до спэклов. Думаете припасти хоть одного для госпожи Койл.

На ее испепеляющем взгляде можно зажарить свинью.

— Впредь, мальчик, не смей так разговаривать со старшими!

От ее слов мэр прыскает со смеху.

— Я буду говорить с вами как захочу, госпожа, — шиплю я. — Вы мне не указ. И не надо заливать, бутто ваша предводительница ничего не задумала!

Госпожа Брэтит, не меняясь в лице, переводит взгляд на мэра:

— Очаровательно!

— И весьма метко, согласитесь. Как всегда.

Мой Шум неожиданно розовеет от его похвалы.

— Будьте любезны, доложите госпоже Койл об очередном успехе, — говорит мэр целительнице. — И очередном провале.

Госпожа Брэтит садится в телегу к госпоже Надари, и они уносятся в город, стреляя в нас злобными взглядами.

— На ее месте я бы поступил так же, Тодд, — говорит мэр, когда солдаты начинают возвращаться с пустыми руками. — Не дал бы противнику получить преимущество.

— Мы не противники, а союзники, — говорю я. — У нас должна быть общая цель — заключение мира.

Мои слова его не трогают. Он просто смотрит на марширующих мимо солдат — те смеются и перешучиваются, радуясь очередной победе после стольких поражений. Когда мы вернемся на площадь, мэра ждут ликующие вопли целой армии.

Виола говорит, что в лагере «Ответа» из госпожи Койл тоже сделали героя.

Но они воюют там, где могли бы действовать мирно.

— Пожалуй, ты прав, Тодд, — вдруг произносит мэр.

— В чем?

— Мы должны сотрудничать. — Он с улыбкой поворачивается ко мне. — Пора испробовать новый подход.

— Что там происходит? — спрашивает Ли, расчесывая кожу под повязками.

— А ну перестань! — Я легонько шлепаю его по руке — и тут же сама кривлюсь от боли.

Мы находимся в палате корабля-разведчика, на стенах вокруг — экраны, на которые транслируется изображение с зондов, рассыпанных по долине. После вчерашнего чересчур мощного взрыва, устроенного госпожой Брэтит. мэр удивил всех неожиданным предложением: чтобы следующую миссию вела Симона. Госпожа Койл дала согласие, и Симона взялась за работу, сосредотачивая все усилия на единственной цели — схватить хотя бы одного спэкла и отправить его домой с предложением мира.