Гружа проверяет обойму и идет на голос, завывающий точно сирена.

Тим пробирается вперед, к лунному свету.

Чувствует он себя, как на полосе препятствий, которую мог бы придумать только самый завзятый садюга из числа инструкторов-морпехов: мышцы у Тима болят от напряжения, пальцы содраны в кровь, но он все же добирается до края пещеры и слышит выстрел, доносящийся с пляжа позади него.

Он выпрыгивает на каменистый пляж у маленького мыса, сейчас покрытого водой, потому что начался этот чертов прилив. Тим не меньше трех сотен раз поскальзывается на камнях и падает, пока наконец не выбредает на тропу, выводящую его обратно на верхушку утеса.

Он ковыляет наверх, он устал, он боится, потому что знает, что у Гружи теперь перед ним преимущество, а у Тима, вероятно, не будет времени с этим разобраться. Пробираясь глухими улочками и потом вдоль Тихоокеанского шоссе обратно к трейлеру, он пытается продумать следующий ход.

Лучший ход – бежать прочь отсюда, но проблема в том, как это сделать. Характерная для Тима Кирни ситуация: попасть-то он сюда попал, но как выбраться? Закутать Кита в одеяло или еще во что-нибудь, проверить машину Элизабет, вскочить за баранку и катить, катить… На север или на восток, потому что на юге – Уэртеро, а запада с него уже хватит.

К тому времени как он добрался до трейлера, он остановился именно на этом варианте. Забрать Кита и Элизабет, если она захочет поехать, и погнать куда-нибудь на Великие Равнины. Найти какой-нибудь городишко в Канзасе или еще где-нибудь и растить там пшеницу.

Только вот когда он заходит в трейлер, там никого нет.

Кит и Элизабет исчезли.

Тим проиграл.

С него будто оковы упали, а его это нисколько не окрыляет. Гружа снова, черт дери, мчится по его следу, и он должен бы убираться отсюда как можно скорее, и меньше всего в этой ситуации ему нужны женщина и ребенок, но именно они ему и необходимы – больше всего на свете.

А они пропали.

Убегали в спешке – потому что почти ни хрена с собой не взяли. Кое-что из одежды Кита, его зубную щетку – вот и все, даже любимые комиксы мальчишки по-прежнему стопкой лежат у кровати.

Косметика Элизабет расставлена у раковины в ванной.

Тиму невыносимо хочется зареветь.

Выйти, рухнуть на песок и от боли завыть на луну. Выть, пока сзади не подойдет Гружа и не всадит ему в затылок пулю.

Может, Гружа их уже взял, думает он. Гружа вернулся на пляж и решил: раз уж ему не взять Тима, он возьмет его семью. Позвонит Тиму и заключит новую сделку. С Гружи станется: эти типы из ДЕА способны на все.

Тим отдает себе отчет, что ему надо бы дернуть отсюда.

Оторваться и не оглядываться назад, прямо сейчас, ведь, возможно, Элизабет удрала не потому, что он безнадежный удолбыш, а по какой-то другой причине. Может быть, она чего-то испугалась и убежала, может быть, дом обложили, и он здесь – как отдыхающая утка посреди охотников с приготовленными ружьями.

Однако настроение у него пофигистское, и он остается. Пожизненный неудачник Тим Кирни проделывает следующее: открывает холодильник и вынимает три cervezas.[49]Зажимает горлышки между пальцами одной руки, выходит и садится на пляже. Смотрит на серебристое мерцание на воде, тянет пиво, потом возвращается обратно за остатками пива и бутылкой текилы.

Берет с собой телефон на случай, если они позвонят.

Но он знает, что они не станут звонить, так что пытается упиться вусмерть – классический случай отсутствия контроля над импульсами, – и ему это неплохо удается.

И вот он лежит на пляже, смотрит вверх, на звезды, и смеется над собой: как он мог вообразить, что у него может быть такая вот семейка, состоящая из Элизабет, Кита и его самого, в каком-нибудь городке на Среднем Западе, точно в фильме «Лесси возвращается домой». Он чуть не лопается со смеху: неужели этот неудачник Тим Кирни, Всемирный Раздолбай, Вселенский Раззява, мог бы такое провернуть! Он хохочет, смех заканчивается слезами, и он плачет, пока не отрубается. Приходит в себя от резкой вони. Когда он открывает глаза, над ним наклоняется живой козел и скалит зубы.

Тим пытается сообразить, что в Лагуна-Бич делает старый вонючий козел, один и без охраны, и тут козел начинает говорить.

– Бобби? – спрашивает козел. – Бобби Зет?

Тим видит, что это не совсем козел, это просто человек, который похож на козла и воняет козлом.

– Ни хрена я не Бобби Зет, – отвечает Тим.

– Нет, это ты.

– Нет.

– Да.

– Иди на хрен, оставь меня в покое.

Но этот тип пытается его поднять, берет под мышки, тянет и произносит:

– Мы должны тебя отсюда вытащить.

– От меня удрали ребенок и женщина, – сообщает Тим. – Я собираюсь тут умереть.

– Ты в опасности, – говорит козлообразный тип и ухитряется подлезть под Тима и приподнять его. И волочет его через пляж. Дотаскивает до подножия скал, где их никто не увидит, и шмякает на землю.

– Ты поднабрал вес, Бобби, – жалуется он.

– Ты кто? – спрашивает Тим.

– Точно не помню, – отвечает козел. – Но меня называют Полный Улет.

– Ты – жертва «кислоты», – вспоминает Тим.

– Так говорят, – соглашается Полный Улет. – Они думают, я псих.

– Ты и правда выглядишь как чокнутый.

– А я и есть чокнутый, – признает Полный Улет. И после театральной паузы добавляет: – Но я знаю одну вещь.

– Какую же, парень?

Полный Улет оглядывает пляж. Глаза сверкают в лунном свете, он улыбается лукавой щербатой улыбкой.

– Я знаю, – говорит он, – где твой неправедный священник спрятал твое сокровище.

На яхте, сообщает Тиму Полный Улет.

– На какой яхте? – спрашивает Тим. В гавани их всего-то тысяч двенадцать.

Полный Улет быстро моргает.

– На той яхте, – загадочно изрекает он.

– И та яхта называется…

– «Нигде», – шепчет Полный Улет. – Стоит на якоре в гавани Дана-Пойнт. Я видел, как он относил туда деньги.

– Он мертв, – говорит Тим.

– Я знаю, – отвечает Полный Улет. – Я все слышал. Ну, почти все. Остальное мне поведала луна.

– Разумеется, – соглашается Тим. – Это те деньги, которые Монах стащил у дона Уэртеро?

– Наверно, если ты так говоришь.

– Мой ребенок пропал, – плачет Тим. – Мой ребенок и моя женщина.