— Я писал вашу встречу в коттедже на Рублевке. После акции СД в ресторане «Охота».

— На Рублевке, значит. — Сердце Рысева бешено колотилось, а злость распирала его, как пороховые газы патрон. Но требовалось доиграть спектакль всепрощения до логического конца. — И что же там было? Звук? Видео?

— Видео.

Рысев на минуту помрачнел, но взял себя в руки, поднялся и ободряюще похлопал Лесника по плечу.

— Хотя, какая разница. Информация у наших врагов, и наша задача не изменилась. Найти их и уничтожить. Сейчас мы помозгуем, как это сделать быстрее. Дам ка я тебе, Леша, на исправление неделю. И подключу в помощь ресурсы управления. Уж, с такой поддержкой осилите зарвавшихся предателей?

— Конечно. Я их достану, товарищ генерал-лейтенант. Порву на части!

— Не возражаю. Ладно, сейчас подумаем, под каким соусом это провернуть. Вот что, — Рысев бросил ключи от своего «вольво» Гному. — Матвеев, поведешь мою машину, а меня подвезет Леша. В дороге мне хорошо думается, если сам не за рулем.

Опешивший Гном принял ключи. Что-то слишком добренький Рысев: Леша, да Леша. Не такой реакции он ожидал от сурового начальника. Как же теперь работать с Лесником? Ведь он прекрасно понял, что заложил его не кто иной, как верный напарник.

Такие невеселые мысли терзали майора Михаила Матвеева, пока он ехал за служебным БМВ. В одном из переулков внутри садового кольца БМВ остановился. Гному показалось, что за тонированным стеклом мелькнула вспышка. Рысев покинул БМВ и направился к «вольво». Генерал жестом показал, чтобы Матвеев вышел.

— Петров оказался человеком чести, — скорбно сообщил Рысев. — Не выдержал позора, застрелился. Как я не убеждал его…

— Сам? — вырвалось у Гнома.

— Если я говорю застрелился, значит, застрелился. Ты вот что, Матвеев, вызовешь следователей и оформишь, как надо. Депрессия, выпивка — найдешь, что сказать. Там у него левый ПМ, кстати. Ну а меня здесь не было, рядом с напарником сидел ты. И не подведи, Матвеев.

Генерал уехал, а Гном еще долго не мог отойти от его холодного всепроникающего взгляда. Точь в точь, как у Светлого Демона, почему-то подумалось Михаилу Матвееву.

Передо мной экран ноутбука. Я смотрю фильм, который смонтировала Татьяна. Всего двенадцать минут нарезки видео и аудиозаписей дают четкую картину преступлений генерал-лейтенанта ФСБ Рысева. Татьяна умница, справилась с заданием. Нам требуется короткая и емкая информация. Теперь мне предстоит озвучить фильм.

Я смотрю на исчерканные страницы, которые мы подготовили вместе с Кириллом, и понимаю, что-то не то. Сухой текст не цепляет, более того, он похож на донос. Так поначалу и будет относиться к фильму единственный зритель, для которого он предназначен. Нам требуется сразу привлечь его внимание и развеять скепсис.

Я откладываю страницы, включаю воспроизведение и микрофон, и начинаю говорить.

— Олег Владимирович Рысев мой отец. Он занимает высокий пост в Службе Безопасности России, а я ненавижу его. Вот он встречается с агентом ФБР Иткиным и договаривается, что тот спокойно может продолжать шпионскую деятельность. Условие одно — делиться компроматом на банкиров.

Я делаю паузу. На экране идет запись ключевого разговора Рысева с Иткиным.

— А вот так многочисленная армия уборщиц Иткина собирает информацию из служебных кабинетов крупных компаний и министерств.

Скрытая камера показывает, как уборщица фотографирует документы на столе, меняет карту памяти в «видео-жучке» и забирает бумаги из мусорных корзин.

— Зачем это надо Рысеву, ведь на его счету успешные ликвидации каналов обналичивания в стране.

Идет репортаж об операции во Внуково по захвату мешков с деньгами.

— Дело в том, что Рысев сам возглавил в этот нелегальный бизнес и привнес некоторый комфорт. Теперь чиновники и их родственники получают украденные деньги не из рук в руки, а из сейфовых ячеек подконтрольного Рысеву банка.

В качестве доказательства на экране мои съемки с женой Груздева в банковском хранилище.

— Прокачиваются украденные деньги через «банки-помойки», которые Рысев скупает за бесценок, используя компромат Иткина. За последние два года акульему поглощению в интересах Рысева подверглись шесть банков, а объем украденных и обналиченных средств оценивается пятнадцатью процентами общих бюджетных расходов страны.

В этом месте Татьяна включила в фильм зарисовки о богатстве чиновников.

— Эти люди радуются, они оседлали госпожу удачу! Но не будем забывать, что основная шпионская деятельность Иткина направлена на то, чтобы добыть информацию, с помощью которой понуждать тех же чиновников отстаивать чуждые нам интересы, обставлять в конкурентной борьбе наши компании, расшатывать общественное мнение и оказывать давление на Россию. Вот, чем страна обязана генералу Рысеву.

Я успокаиваю дыхание и перехожу к личной боли. На экране выпускная фотография Олега Рысева и Светланы Портновой.

— Однако я ненавижу отца по другой причине. 28 августа 1975 года в городе Валяпинске он, тогда еще курсант Высшей школы КГБ, убил мою маму и бабушку. С тех пор от его рук и по его приказу, лишились жизни многие. Жалеет Рысев лишь об одном, что в день первой кровавой расправы оставил в живых трехмесячную дочь. Теперь он жаждет исправить ошибку, и объявил на меня охоту.

Я говорю еще несколько личных слов, и фильм заканчивается. В комнате появляется Коршунов. На время записи он оставил меня одну. Мне кажется, что Кирилл слышал, что я отошла от текста, но не делает замечаний. Он говорит о том, о чем мы постоянно спорим в последние дни.

— Ты права, Светлая. Самые злободневные вопросы решаются в нашей стране в режиме ручного управления. Если на коррупцию Президент еще может смотреть избирательно, то шпионаж он не простит никому.

— На это я и рассчитываю.

— Остался главный вопрос: как мы передадим ему фильм? Интернет не подходит, мы убедились.

— Обычной почтой на имя президента.

— Не дойдет, — качает головой Коршунов. — Перехватят, посмотрят и, возможно, первым делом сообщат тому же Рысеву.

— Остается личная встреча. Из рук в руки. Во время поездок по регионам Президент часто встречается с простыми людьми.

— Я думал над этим вопросом и прикинул, где он может появиться в ближайшее время.

— И что?

— Сегодня первое февраля. Через шесть дней открываются Олимпийские игры в Сочи.

Мы переглядываемся. Оба прикидываем ситуацию и наши возможности. Я соглашаюсь:

— Президент будет среди зрителей и спортсменов. Это наш шанс.

Звякает мой телефон. Я смотрю на дисплей — «Коля».

— Наши подъезжают, — убеждаюсь я и сообщаю Кириллу.