– У нас еще нет уверенности, – с задумчивым видом произнес Альфонсо.

Лукреция была близка к истерике. Внезапно она громко расхохоталась.

– Я сказал что-нибудь смешное? – спросил Альфонсо.

– Мне показалось, что я похожа на корову… которую привели к быку.

Альфонсо ухмыльнулся. Большего ему и не требовалось. Он задул свечи и бросился в постель. Она задыхалась под тяжестью его тела и хотела кричать, звать на помощь.

Но никто не откликнулся бы на ее крики.

На следующий день испанцы покинули Феррару. В это время Лукреция была на охоте, которую старый герцог устроил, чтобы она не видела их отъезда.

Держалась она с обычной невозмутимостью, и Эркюль решил, что нашел верный способ обращения со своей невесткой.

Добравшись до Рима, испанцы первым делом направились в Ватикан, и Александр немедленно принял их.

– Какие известия из Феррары? – оживленно спросил он. – Привезли письма от моей дочери?

Передавая ее письма, они предупредили Александра о том, что в Ферраре его дочь живет не в такой роскоши, к какой привыкла в Риме.

Он выслушал их рассказ о первых днях пребывания Лукреции в семье Эсте, о враждебности Изабеллы, о надменности Элизабетты и о невозмутимом спокойствии Лукреции, изумившей их своей выдержкой и терпением.

Его лицо помрачнело.

– Никто не сможет безнаказанно оскорблять ее, – посмотрев в окно, объявил он. – Итак, Изабелла и Элизабетта оказали моей дочери холодный прием. Весьма опрометчиво с их стороны. Чезаре будет недоволен этой новостью, а мой сын всегда отличался горячим нравом. Увы, прощать – не в его характере.

Ему поведали о свадебных торжествах, о том, как Лукреция сияла на них своей красотой, и о том, как все женщины безуспешно подражали ее манере одеваться.

– Ваше Святейшество, после этих праздников нас прогнали. Мадонна Лукреция плакала, расставаясь с нами.

– Да, это грустно. Не сомневаюсь, ей будет не хватать вас. Но скажите – как же ее супруг?

– Ваше Святейшество, ночи он проводит с мадонной Лукрецией – по крайней мере, половину ночи. У него бессчетное число любовниц, и после свадьбы он не покинул ни одной из них.

Папа рассмеялся.

– Но супружеское-то ложе он посещает каждую ночь?

– С безупречной регулярностью, Ваше Святейшество.

– В таком случае я могу поклясться – у нее будет ребенок от принца Эсте.

– И все-таки, святой отец, он слишком много времени проводит с другими женщинами.

– Ах, молодость, – с сокрушенным видом вздохнул Папа. – Какое чудесное, неповторимое время! Стало быть, у Альфонсо любовницы. Много, говорите, любовниц. Что ж, так и должно быть. Я бы не хотел, чтобы моей дочери достался еще один импотент вместо супруга. Пожалуй, когда Лукреция будет ждать ребенка, Альфонсо следует приехать в Рим. Уверен, он по достоинству оценит мое гостеприимство.

Из папской резиденции испанцы возвращались в тягостном молчании. Они понимали, что Александр не придал большого значения их изгнанию из Феррары.

Лукреция заново обставила свое отремонтированное жилье – три чудесных комнатки с окнами на балкон, где росло множество душистых цветов – и переселилась в него. В одной комнате она устроила спальню, в другой – будуар, а третью отдала служанкам. Здесь они зажили обособленно от всего замка – и, хотя Лукреция не желала ссориться со своими феррарскими слугами, она дала понять, что их вассальная зависимость, предусматривавшая подчинение сначала Изабелле, а затем герцогу Эркюлю, не осталась незамеченной, и госпожа не доверяет им, как своим подругам.

Бывали дни, когда она не выходила из этих крошечных апартаментов, и тогда в них не умолкал смех, звучала музыка, слышались веселые испанские песни. Все знали о том, что в комнатах на балконе преобладали обычаи, принятые в Испании. С постели Лукреция не вставала раньше полудня. После мессы она приступала к легкому завтраку и беседовала со служанками. Они пели и читали стихи. Каждый день ей тщательно мыли волосы, а кроме того, она любила принимать ванны с различными травяными настоями. Порой, когда вместе с ней были только Анджела, Никола и Джиролама, они звали девочку-служанку Лючию, и та наполняла ароматной водой огромную ванну, стоявшую в комнате служанок. Затем все трое раздевались, завязывали волосы и забирались в этот небольшой бассейн. Там они с удовольствием плескались и терли друг дружке спины, а Лючия следила за температурой воды и по их желанию добавляла в нее различные благовония и целебные травы.

Приняв ванну, они заворачивались в шелковые простыни и отдыхали, разговаривая о любви, о поэзии, о новых стилях в одежде и украшениях. Позже Лючия зажигала свечи, и Лукреция брала в руки лютню.

Ни одна из них не знала, что маленькая Лючия рассказывала обо всех подробностях их времяпрепровождения бывшему священнику, состоявшему в свите Лукреции, а тот включал эти сведения в отчеты, которые регулярно посылал своей любовнице Изабелле.

– Язычница! Нехристь! – бушевала в Мантуе Изабелла.

Она тоже писала письма – обратно в Феррару, своему отцу герцогу Эркюлю. Тот должен был обратить самое пристальное внимание на вызывающее поведение его невестки.

Эркюль внял предостережениям Изабеллы. Как-то раз он отложил счета и направился в небольшие апартаменты на балконе своего замка.

Когда там узнали о его приближении, то сразу засуетились – нужно было спрятать рулоны дорогих тканей, накрыть простынями ванну с ароматической водой.

Лукреция приняла герцога радушно, но не могла не улыбнуться, заметив его взгляд, брошенный на изысканную обстановку в комнате.

– Добро пожаловать, герцог, – сказала она и протянула для поцелуя свою надушенную руку.

Мускус! – подумал старый Эркюль. Стоит больших денег – а какая польза? Зачем он ей нужен?

– Присаживайтесь, прошу вас, – продолжила Лукреция. – Устраивайтесь поудобней. Выпьете немного вина? – Она хлопнула в ладоши. – Давненько вас не было видно, дорогой герцог.

– Я не хочу вина, – сказал Эркюль. – Уже освежился и боюсь перебрать лишнего. Дочь моя, у вас здесь более, чем уютно.

– Эти комнаты я превратила в подобие тех, которые занимала во дворце Санта Мария дель Портико.

– Должно быть, там обстановка стоила целого состояния.

– Они были достаточно удобны.

– Здесь это выглядит чересчур экстравагантно, дочь моя. Вот потому-то я и зашел поговорить с вами… Лукреция, в Ферраре предпочитают не иметь долгов.

– Долгов? Но у меня есть свои деньги… мои собственные. Я ничего не должна Ферраре.

– Уверяю вас, на восемь тысяч дукатов в год вы не сможете жить, как живете сейчас.