А потом я спрятался и услышал, как они говорят об этом самом устройстве, — я видел ту странную штуковину. И они говорили, что одна такая бомба может сравнять с землей весь Лоу-Пэб. И я им верю. Они не шутили. Смеялись, что могут превратить пустыню в плоскую равнину. Думаю, именно таковы их планы.

Вик пристально взглянула на брата, затем на карту.

— Когда? — спросила она.

— Не знаю. Прошло три дня. Они видели меня под столом. Вероятно, они предполагают, что я все слышал. Помню, они говорили, что собираются сперва ударить по Спрингстону.

— Возможно, они поменяют свои планы, поскольку ты о них слышал, — предположила Вик. — Возможно, вообще от них откажутся, — с надеждой добавила она.

— Или сделают это раньше. Вик, нужно добраться до Спрингстона. Нужно забрать оттуда Коннера и Роба. Нужно всех предупредить.

— В Спринсгтоне есть те, кто хочет нас убить, — напомнила она.

— Брок и его люди сейчас направляются в Спрингстон, и они хотят убить всех, — сказал Палмер.

Слова эти обожгли ее, будто порыв горячего ветра. Вик встряхнула фляжку, прислушиваясь к плеску ее содержимого. Ее брат отвернулся от нее и смотрел в небо, где кружили вороны, вершины дюн окутывались серыми простынями. Она знала, что брат прав. Сложив карту с тысячами не открытых сокровищ, она убрала ее в карман. Вик знала, что он прав и что им нужно вернуться в Спрингстон. И ей это не нравилось.

41. Пронесенный тайком рассказ

Лилия

Волк укусил ее в губы. Кошмар пылающей пустыни, холодные ветреные ночи, стая терзающих ее плоть диких зверей — и все это исчезло, когда брызги воды попали ей в рот. И девочка проснулась в незнакомой комнате.

Над ней стояла женщина. Девочка лежала в кровати под чистой и белой, словно зубы младенца, простыней. Ее дайверский костюм и бриджи исчезли, сменившись мужской рубашкой, подвязанной белой лентой — ароматной и чистой. Она шевельнулась, пытаясь дотронуться до рубашки, и ее укушенный бок пронзила боль.

— Лежи спокойно, — сказала женщина, положив руку на плечо девочки и заставляя ее вновь откинуться на подушки. В комнате были два мальчика — те самые, которых она видела во сне. — Можешь еще глотнуть? — спросила женщина.

Девочка кивнула, и ей поднесли кувшин с чистой, как стекло, водой. Она подняла руки, пытаясь помочь, но они оказались забинтованы и бесполезны. Вода приятно обожгла рот.

— Как тебя зовут? — спросила женщина.

— Лилия, — слабо прозвучал голос девочки в незнакомой комнате.

— Как цветок, — улыбнулась женщина.

Мальчик постарше подошел ближе к кровати, и Лилия вспомнила его лицо из своего сна, но это был не сон. Коннер. Это он поднял ее и нес. Она поняла, где она и что все это — на самом деле. Девочка повернулась к женщине с водой, которая спрашивала, как ее зовут.

— Отец говорил, что, когда я родилась, мир для него осветился лиловым, будто воздух, когда видишь его из-под песка. Потому он и назвал меня Лилией.

Женщина убрала волосы со лба девочки и нахмурилась, будто услышав неверный ответ.

— Можно еще воды? — прошептала девочка. Во рту у нее пересохло.

— Только немного, — предупредила женщина. — Тебе нельзя много пить.

— Можно утонуть, — кивнула Лилия. — Как в реке. Или как бывает, когда пьешь плохую воду из канавы. — Она приподняла голову и сделала еще глоток. Младший мальчик стоял в изножье кровати, не сводя с девочки взгляда. Она поняла, кто это. — Ты Роб, — сказала она. Мальчик вздрогнул, будто кто-то наступил ему на ногу, но к нему тут же вернулось самообладание, и он коротко кивнул. — Отец говорил, что мы примерно одного возраста.

— Похоже, он не терял времени даром, — пробормотала женщина с кувшином без особой радости в голосе. — Где он сейчас? Как далеко ваш поселок?

— Как ты сумела пересечь Ничейную землю? — спросил старший мальчик.

— Сколько тебе лет? — полюбопытствовал Роб.

Женщина щелкнула пальцами, и мальчики, похоже, поняли, что она велит им замолчать. Внезапно до Лилии дошло.

— Ты моя вторая мама, — проговорила она. — Ты Роза.

Лицо женщины дрогнуло. Она покачала головой и открыла рот — Лилия подумала, что, возможно, та хочет сказать, что она ей не мама, но вместо этого она лишь молча утерла один глаз. Двое мальчиков, похоже, ждали, когда Лилия ответит на все их вопросы, но она уже забыла большинство из них.

— Я не из поселка, — сказала она, опустив голову на подушку и с тоской глядя на кувшин с водой в руках женщины. — Я пришла из лагеря. У него нет названия, только номер, и нам не разрешают уходить. Там есть палатки и изгороди, и из лагеря видно город. К изгороди подходят ребята из города — там две изгороди, так что, если проберешься через одну, тебя остановит другая, — и некоторые бросают через изгородь конфеты, а другие швыряют камни. С камнями обычно те, что постарше, так что камни бьют больнее, чем конфеты, но нам в любом случае велят держаться подальше от изгороди…

— Что это за лагерь? — спросила Роза.

— Вроде палаточного? — поинтересовался Роб, но на него снова цыкнули.

— Лагерь рудокопов, — сказала Лилия. — Там взрывают землю и добывают сетями всякое ценное. Так их называет бригадир, но отец говорит, что это на самом деле не сети. В них магниты. Он знает все про провода и прочую магию. Нас заставляют работать в раскопах, доставая то, что потяжелее и опустилось на дно. Целый день в воде по локоть, в холодной воде. От такого появляются морщины на ладонях и пальцах. Люди в лагере, что пришли с юга, называют это «черносливовой кожей»…

— Вода по локоть? — усмехнулся Коннер. — И откуда же берется вся эта вода?

Ясно было, что он ей не верит. Отец предупреждал Лилию, что никто ей не поверит.