Шум был такой, что даже я прикрыл уши. Старый казак от неожиданности вздрогнул и выронил удочку, а потом медленно-медленно обернулся. Не дожидаясь, пока он его убьёт, я поправил папаху и убыстрил шаг. Чего я там не видел, нанесения побоев, что ли? Да и быть свидетелем на суде, поясняя, как и почему обычное удилище было использовано таким противоестественным образом в чисто воспитательных целях, тоже не имею ни малейшего желания…

Время до вечера пролетело незаметно. Ну успел перекусить, заглянуть на конюшню, вычистить араба, зарядить серебром пистолеты, проверить саблю и бебут, вроде и всех делов, а солнышко начало клониться к закату.

Нельзя сказать, что за это время совсем никто меня не доставал. Пару раз пробегавшие вдоль забора бабы заглядывались в мою сторону, о чём-то перешёптываясь, но так и не решившись спросить, раздражённо толкая друг дружку локтями, проходили мимо…

Потом ещё неумеренно пьяный мужичонка допытывался, сколько у меня стоит одно предсказание. А два? А три? А ежели пять, да со скидкою? Я отвечал односложно, а когда он докопался до меня уже окончательно, следом набежала его хозяйственная супруга и, услышав мои расценки, с матюками погнала мужа домой. Но это мелочи, на такие вещи и внимания серьёзного обращать не стоит, бытовое времяпровождение…

И то хорошо ещё, что чумчары близко к околице подходить уже не рисковали. Я так и не смог понять причин их нечеловеческой упёртости в мой адрес! Ну что там такого уж особенного, если вдуматься, я им сделал? Да ничего! Просто-напросто, защищаясь, в порядке разумной (подчёркиваю!) самообороны, зарубил пару-тройку особей. И это что, повод всем остальным для жуткой мести? Что ж нам, казакам, тогда вообще не воевать?!

Дайте хоть вспомнить, скольких мне в целом пришлось так или иначе угробить, начиная с первого момента нашей встречи. Да штук семь, не меньше. Но во всех ситуациях, кроме спасения моего дяди, я лишь защищался, а не нападал из засады первым.

Эх, знать бы, где они всей толпой прячутся, так поговорил бы с нашими донцами, да и наехали конной полусотней на всю их кодлу, взяли в пики, и делу конец! Трупы сжечь или закопать в одной могиле с осиновым крестом в груди, а сверху солью посыпать. И мне нервы не трепать, и наверху меньше нечисти, и внизу, в Оборотном городе, тоже только рады будут. Надо непременно поднять этот вопрос вечером с упырями. Уж какие они ни злодеи, но чумчары и для них – враги общие, их всем миром бить надо…

Однако составить масштабный план наступления и разгрома противника мне опять-таки не дали, из-за забора раздался мелодичный девичий голосок, такой ласковый, что не хочешь, а ответишь.

– Скажите, вы казак?

– Нет, – нарочито грубо откликнулся я, не доверяю таким сладким.

– А кто же?

– Римский император Юлиан Август!

– Красивое имя-а… Так это вы Иловайский? – с непостижимой для меня смесью логики и интуиции определила девушка. – Мне про вас столько рассказывали…

– Кто? – всё так же не оборачиваясь, буркнул я.

– Все. О, вы даже не представляете, насколько популярной фигурой стали в наших тихих краях. Давайте знакомиться, меня зовут Фифи. Я дочь здешнего помещика, отставного майора Зайцева. Но обернитесь же и пригласите меня войти…

Вот мороки с этими благородными. У любой крестьянки давно хватило бы такта понять, что мужчина не расположен к собеседованию, но эти богатенькие девицы настырны, как глист… Ой, прошу прощения, чуть не сорвалось.

– Так я жду.

Мне не оставалось ничего, кроме как сунуть пистолеты за пояс, повесить через плечо дедову саблю и своей рукой распахнуть калитку перед стройной рыжеволосой красавицей в старомодных кринолинах. Глаза огромные, зелёные, как листва, и ресницы длиннющие. Вот такими они сердце нашего брата и прокалывают насквозь, как букашку, даже не замечая…

– Вы точно хотите, чтоб я вошла?

– Да, – подумав, решил я. – Чего уж, вваливайте…

– Тогда скажите это сами. А то у меня складывается впечатление, будто бы я вам навязываюсь, – кокетливо улыбнулась девушка, и у меня на мгновение потемнело в глазах. В том плане, что я резко вспомнил, КАК надо смотреть на таких прелестниц…

– Разумеется, заходите! И калитку прикройте, пожалуйста. Не буду врать, что я рад нашей встрече, но… всё равно через ворота стрелять неудобно.

– О чём вы, Иловайский? – Назвавшаяся Фифи с самой нежной улыбкой шагнула навстречу, лебединым движением закидывая руки мне на плечи. – Я столько о вас слышала, вы так героичны и так привлекательны. Я просто не могла не познакомиться, ведь о вас уже ходят легенды! Говорят, вы смотрите сквозь землю, предсказываете будущее, видите…

– Нечисть, – ровно оборвал я. – Да. Вижу. Любую. Как и тебя, ведьма.

В широко распахнутых очах красавицы плеснулось искреннее удивление. Похоже, она никак не могла поверить, что я говорю всё это всерьёз, и ещё улыбалась.

– Если я околдовала вас, то и назовите колдуньей, более мягко и приятно. Зачем же сразу ведьма?

– Знаешь, а никакого помещика Зайцева тут поблизости не живёт, да и не ходят барские дочки по сёлам пешком, без нянек и охраны.

– И что с того? Я же чувствую, что понравилась вам.

– Точно?

– О да-а…

– А чем чувствуешь?

– Животиком, куда мне упирается ваш… – Тут она опустила глаза и вздрогнула, поняв, что это пистолетный ствол.

– Ты… ты не сделаешь этого.

– Запросто!

– Ты не посмеешь! Ты и без того восстановил против себя очень многих влиятельных лиц… – прошипела ведьма, а я в очередной раз поразился разнообразной красоте личин, под которыми к нам может подкрадываться смерть.

Искажённое злобой истинное лицо этой дамочки было более чем неприглядное. Фактически передо мной стояла сейчас костистая злобная девка с неровными рыжеватыми патлами и пёсьим рылом в рябинах и пигментных пятнах. Зловонный собачий дух из её гнилостной пасти добивал окончательно…

– Не ходи на старое кладбище, Иловайский! Не тревожь тех, кто там лежит…

– Могилы осквернять не собираюсь, покой умерших нарушать тоже не намерен. А ты хорошо обо мне осведомлена.

– Старалась. – «Красавица» обнажила в оскале неровные жёлтые клыки, и я большим пальцем, не глядя, взвёл курок.

– Ухожу, ухожу… Хотела поближе тебя узнать, да, видно, не сегодня. Ха-ха… – Ведьма медленно отступила назад, высоко подняв руки, чтоб мне это было видно. – Но мы ещё встретимся, правда? Когда-нибудь ночью ты будешь сладко спать, а я неслышно подкрадусь, поцелую в губы и…

– Трудно будет подкрадываться прихрамывая.

– Это кто же тут хромой?!

– Ты!

Выстрел грохнул почти в упор. Пуля едва задела край её платья, но магическим зрением я отлично видел, как серебро расплющило нечисти сухую коленную чашечку. Фальшивая красавица Фифи взвыла дурным голосом, опрокинулась навзничь, а через мгновение из наших ворот, припадая на заднюю лапу, вылетела плешивая рыжая сука с отвисшими сосцами и пеной в уголках пасти…