Прошло два дня, но им по-прежнему не встретился ни один поври или великан, хотя караван проделал более сотни миль. Впереди высились горы, кольцом окружавшие Барбакан. Монахи опасались, что вскоре повозкам придется преодолевать горные кручи.

Но дорога ничуть не изменилась. Она дошла до подножья гор, откуда начинался широкий горный перевал. Останавливаться на ночлег здесь было жутковато, но, как и раньше, никаких вражеских нападений не последовало. Разведчики, просматривая местность с помощью кварца, почти не обнаружили в округе ни зверей, ни птиц. Земли выглядели мертвыми, и зловещая тишина лишь усугубляла это ощущение. На следующий день, ближе к полудню, монахи увидели, что горы заканчиваются. Впереди маячил лишь один уступ, преграждавший путь. Магистр Джоджонах велел остановиться и жестом велел Браумину и Фрэнсису присоединиться к нему.

— Нам стоит отправить туда наш дух, — сказал брат Фрэнсис.

Предложение было разумное и здравое, но магистр Джоджонах отрицательно покачал головой. Он чувствовал: там, впереди, находится что-то очень важное, которое нужно увидеть не только духом, но также душой и телесными глазами. Магистр подозвал Браумина и Фрэнсиса к себе, велев присоединиться и остальным безупречным, потом стал подниматься вверх по уступу.

Вслед за старшими, держась чуть поодаль, вверх потянулись и молодые монахи.

Когда магистр Джоджонах перелез через последнюю скалу, его взору открылась обширная долина — сердце Барбакана. Зрелище наполнило его душу одновременно возвышенными и тягостными чувствами. Монахи разбрелись по сторонам. Они едва замечали друг друга, ошеломленные увиденным. Долина являла собой место чудовищной катастрофы, разрушившей едва ли не все вокруг. Там, где когда-то стоял лес, среди холмов серого пепла чернели обгорелые стволы. Все в этой долине имело сероватый оттенок и было лишено жизни. Воздух наполняли тяжелые сернистые испарения. Монахам казалось, что именно так должен выглядеть конец света, или место, которое их церковь называла адом. Сильнее всех были потрясены молодые монахи. У нескольких даже вырвались возгласы отчаяния.

Но затем отчаяние уступило место принятию случившегося, и в головах братьев начали появляться совсем другие, более обнадеживающие мысли. Разве могло что-либо уцелеть в этом аду? Возможно, их предположения и надежды относительно «обезглавленной» вражеской армии оправдались. Если демон-дракон, считавший Барбакан своим домом, действительно находился здесь в момент взрыва, он, несомненно, погиб.

Даже брат Фрэнсис был настолько ошеломлен увиденным, что в течение долгого времени не мог произнести ни слова. Наконец, совладав с собой, он подошел к магистру Джоджонаху.

— Можем ли мы считать увиденное достаточным доказательством того, что демон-дракон уничтожен? — спросил магистр.

Фрэнсис устремил взгляд на покрытую пеплом долину. Определить место взрыва было нетрудно: посреди серого поля стояла одинокая гора со срезанной вершиной. Над нею по-прежнему вилась тонкая струйка дыма.

— Я не верю, что это было природным явлением, — сказал Фрэнсис.

— Здесь когда-то были вулканы, — возразил магистр Джоджонах.

— И что же, они пробудились в заданное время? — недоверчиво спросил брат Фрэнсис. — Разумно ли полагать, что какой-то вулкан начал извергаться именно тогда, когда требовалось, и именно в том месте, где находилось это чудовище?

— Ты сомневаешься в божественном вмешательстве? — вопросом на вопрос ответил магистр.

Голос его звучал серьезно, но самого Джоджонаха тоже одолевали сильные сомнения. В их ордене были фанатики, которым казалось, будто десница Божья способна покарать противников церкви везде и всегда. Джоджонах слышал, как во время недавней осады Санта-Мир-Абель один монах, стоя на прибрежной стене, непрестанно призывал Бога прийти на помощь и обрушить на наступавших свою карающую десницу. Магистр Джоджонах тоже верил в силу Бога, но считал ее аналогичной силе добра. Он верил, что любая крупная битва непременно окончится победой добра, ибо оно по своей природе сильнее зла. Джоджонах полагал, что и Фрэнсис обладает схожими воззрениями. Несмотря на прочие недостатки, он был мыслящим человеком, хотя немного рационалистом, постоянно поверяющим веру логикой.

Фрэнсис хитро поглядывал на магистра.

— Бог был на нашей стороне. В наших сердцах, в силе, направляющей наше оружие, и конечно же в магии, сокрушающей наших врагов. Но это… — он указал кивком на долину и выразительно развел руками, — это, быть может, и было деянием Божьим, но исполненным рукой благочестивого человека. Или же — следствием злоупотребления земной магией, к которой прибегал демон-дракон.

— Скорее последнее, — ответил магистр Джоджонах, хотя его упования были совсем иными. Он надеялся, что здесь не обошлось без участия брата Эвелина.

Подошедший брат Браумин услышал последние слова, заставившие его внимательно поглядеть на брата Фрэнсиса. Его искренне удивил ответ этого ретивого монаха. Затем Браумин, не переставая изумляться, взглянул на магистра Джоджонаха. Его наставник лишь улыбнулся и кивнул, сам будучи не особо удивлен. Магистр Джоджонах вдруг обнаружил, что брат Фрэнсис не настолько безнадежен, как ему казалось, и кое-что в нем даже понравилось старому монаху. Он помолчал еще немного, обдумывая, возможно ли направить брата Фрэнсиса по новому пути.

— Что бы здесь ни случилось, это исходило из той горы, — рассудил брат Фрэнсис. — Аида, так ее называют.

Эти слова вызвали любопытные взгляды его спутников.

— Именно так назвал ее альпинадорец, — продолжал Фрэнсис. — И то же имя встречается на многих старых картах, которые я изучал. Аида, одиноко стоящая гора в центре кольца, логово демона.

— Нелегко будет туда добраться, — сказал брат Браумин.

— А можно ли было ожидать чего-то иного? — со смехом спросил брат Фрэнсис.

И вновь его спутникам оставалось лишь переглянуться и пожать плечами. Им показалось, что взрыв не только избавил мир от демона-дракона, но, быть может, заодно избавил и брата Фрэнсиса от нескольких его внутренних демонов.

Что ж, пусть будет так, подумали они, принимая доброе расположение духа брата Фрэнсиса как благодать. Оставалось лишь надеяться, что оно сохранится и впредь.

Вопреки опасениям путешествие по засыпанному пеплом полю оказалось нетрудным. Ветер, наметая холмы пепла в одних местах, полностью сдувал его с других.

Уже вблизи самой горы возница первой повозки сделал ужасающее открытие. На его крик сбежались монахи и увидели несколько тел, торчащих из пепла по обочинам змеящейся тропы.

— Поври, — заключил брат Браумин, подойдя и оглядев трупы. — И один гоблин.

— А там… там, похоже, великан, — сказал другой монах, указывая туда, где над грудой пепла возвышалась огромная нога.

— Значит, наши враги были здесь, — отметил магистр Джоджонах.

— Были, — повторил брат Фрэнсис, делая упор на этом слове.