условиях боевой обстановки, театра военных действий, времени года, погодных условий и т. д. всякий раз выделять то основное направление усилий войск, которое обеспечит решающий успех. В определении этого главного звена состоит, сужу по своему опыту, важнейшая особенность деятельности Военного совета.

Сошлюсь на некоторые примеры из боевой практики 89-й армии.

Начиная с 1943 года она состояла в подготовке и проведении наступательных операций в составе фронтов. Каждая из них требовала специфических подготовительных мероприятий, из которых всегда необходимо было определить главное. Решения всегда находились после детального изучения обстановки на месте, учета мнений командиров соединений и частей.

Перед Смоленской наступательной операцией летом и осенью 1943 года войска армии, преследуя отступающего противника, вышли на подступы города Духовщины. Район сосредоточения войск находился в бассейне правого притока Днепра реки Вопь. Эта очень полноводная река сама имела около 50 притоков — заболоченных речушек и ручьев. Обильные дожди, прошедшие в августе — сентябре, испортили все дороги; никакой автотранспорт по ним пройти не мог. В этих условиях Военный совет сосредоточил все внимание на подготовке дорог и обеспечении движения по ним днем и ночью, что и обеспечило затем успех действий войск.

Иной вопрос вышел на передний план в наступательной операции «Багратион» летом 1944 года.

Здесь нам предстояло форсировать реку Лучесу, от чего во многом зависело начало операции войск всего фронта. Ходом подготовки войск армии к преодолению этой водной преграды интересовалось не только командование 3-го Белорусского фронта, но и Ставка. Хорошо помню, как прибывший к нам перед наступлением представитель Ставки маршал А. М. Василевский подробно вник во все детали дела и дал нам ряд ценных советов. «Рубеж этот серьезный, — подчеркнул он. — Нельзя недооценивать его».

Мы это понимали. Действительно, форсирование Лучесы было для нас главной проблемой. Мы разработали план мероприятий и полностью его осуществили непосредственно в войсках. Были организованы тактические учения в частях и соединениях. Чтобы они проходили в условиях, наиболее приближенных к боевой обстановке, штаб армии подыскал для этого одно из озер, где местность соответствовала району предстоящего наступления, и прежде всего форсированию реки Лучесы. Днем и ночью работники управления армии находились в частях и соединениях, контролировали выполнение плана мероприятий, оказывали практическую помощь в подготовке личного состава. В результате серьезная водная преграда была преодолена, наступление соединений и частей армии развернулось успешно.

Восточно-Прусская операция развернулась зимой, отличавшейся почти непрерывными снегопадами. Иногда в течение 30–40 минут снега наносило столько, что даже по хорошим дорогам нельзя было проехать.

В такой обстановке особую остроту и значимость во время наступления приобретали проблемы подвоза боеприпасов, горючего и смазочных материалов и эвакуации раненых. И опять Военный совет мобилизовал все, что было возможно, для решения именно этой задачи.

Наконец, напомню, что решающее значение перед Маньчжурской операцией в августе 1945 года имела маршевая подготовка войск армии. На ней и были сосредоточены наши главные усилия, предопределившие преодоление и 360-километрового маршрута через безводную пустыню, и Большого Хингана с его дикой природой.

Другую важнейшую особенность деятельности Военного совета армии составляло неослабное внимание к воспитанию, повышению уровня подготовки и расстановке командных и политических кадров.

Известно, с какими трудностями встретились в этой области наши Вооруженные Силы, особенно в начальный период войны.

В результате противозаконных репрессий конца тридцатых годов Красная Армия лишилась значительной части опытных командиров и политработников. На их места назначались люди, часто не имевшие достаточной подготовки. С началом же войны основная масса командных кадров, прежде всего в частях и подразделениях, пополнялась за счет запаса. Только за первый месяц войны в действующую армию было призвано 650 тысяч офицеров запаса[13]. Большинство таких командиров, вступая в войну, не имели ни опыта, ни достаточных знаний в ведении современного боя.

Из своей практики я знаю, что наиболее пристального внимания требовало к себе звено командиров полков. Объяснить это нетрудно: командир полка — центральная фигура офицерского состава, основной организатор боя. Это единоначальник, наделенный властью решать все вопросы жизни и быта личного состава. Раньше его называли отцом солдат, и я не вижу в этом преувеличения.

Конечно, огромная ответственность в военное время лежала и на командирах соединений. Но в этом звене легче было обеспечить стабильность кадров. К примеру, в нашей армии генералы А. П. Квашнин и З. Н. Усачев возглавляли свои стрелковые дивизии (первый — 17-ю гвардейскую, второй — 262-ю) с середины 1942 года до конца войны. Это были действительно замечательные командиры.

Добиваться такой стабильности среди командиров полков было гораздо сложнее. Поэтому постоянно ощущалась необходимость укрепления кадров этого звена.

В моем архиве сохранилась подборка некоторых данных о 14 командирах полков, проходивших службу в соединениях армии в начале 1943 года. Сопоставление данных показывает, как значительно разнились между собой по подготовке и жизненному опыту эти 8 майоров и 6 подполковников, занимавших одинаковые должности: по возрасту разница доходила — до 15 лет (годы рождения от 1900 до 1915-го), по службе в армии — до 17 лет (от 24 до 7 лет), по партийному стажу — до 17 лет, по военному образованию — от военного училища (у большинства) или военной подготовки в гражданском вузе до Военной академии им. М. В. Фрунзе.

Чем объяснялась такая разница?

Прежде всего тем, что с началом войны большинство командиров было выдвинуто на вышестоящие должности во вновь развернутых соединениях; их заменили более молодые кадровые офицеры и офицеры старших возрастов, призванные из запаса. И тем, что в начальный период войны, особенно во время отступления нашей армии, мы несли большие потери в офицерских кадрах; да и в другое время командиры полков находились в самых горячих точках боя и, естественно, часто выходили из строя.

Уже по этим данным можно судить, что в работе с командирами полков Военный совет армии не мог ограничиваться общими мероприятиями и указаниями. В сложной фронтовой обстановке, в крайне сжатые сроки необходимо было изучить эти кадры, отсеять недостойных, выявить талантливых и способных. Это все требовало индивидуального подхода, конкретных дел.

Вспоминаю, как высоко ценил общение с командирами полков Н. Э. Берзарин. В бытность командующим нашей армией он не только сам при любой возможности встречался с ними, но и, когда я возвращался из той или иной дивизии, подолгу расспрашивал меня о командирах полков, интересовался мнением о них.

Разумеется, и в соединениях проводились мероприятия по подготовке офицерского состава. Но если на сборы, показательные учения, семинары и совещания привлекались командиры полков, то они обязательно проходили под непосредственным руководством Военного совета.

Я кратко остановился на многогранной деятельности Военного совета 39-й армии с определенной целью. Дело в том, что в нашей