— Простите меня, но… как…

Князь Андрей не знал, что сказать. Просто сел и стал смотреть, как человечек в очках деловито разливал содержимое графина по бокалам, которые неизвестно откуда взялись.

— Как вы сюда попали? — Синие глаза хитро сверкнули. — Сфера! Хлопушка, которую вы до сих пор держите в руках. Дайте-ка сюда. Вот так. Когда мне принесли эту штуку ваши люди, я ее сразу подменил.

Он взял серую сферу и стал рассматривать ее на свет. Свободной рукой ученый снял очки, сощурился, клетчатый плед съехал с плеча.

Наконец довольно кивнул:

— Вот эта, — он поднял из-под стола стеклянный куб, в середине которого висела точно такая же сфера, — настоящая.

— Но… зачем?

— А затем, Великий князь, что интуиция с возрастом перестает подводить… да. Я сразу понял, что иметь смерть в кармане — состояние весьма занимательное для романтической натуры. Да-да, и не смотрите так хмуро! Я не знаю, что лично вас побудило к столь крайним мерам, Андрей Николаевич, но до этого было несколько влюбленных молодых людей, и среди них даже смелая барышня! Так что решение я принял верное. Очень рад! Вашему здравию и благополучию в особенности, однако готов понести наказание за нарушение порядка…

— А вы…

— Серафим Валерианович Сиялов, к вашим услугам, Андрей Николаевич! — и маленькая сухая ручка отсалютовала бокалом с коньяком.

«Сиялов, Сиялов… — стал вспоминать князь. — Сумасшедший ученый-физик. Отшельник, который догадался, как можно спастись из купола бомбистов. И создал кольцо-артефакт. Сотрудничает с Министерством давно. Ну конечно — его подпись на заключении экспертизы вещдоков. А я с ним так и не познакомился лично».

— Простите меня, — проговорил глава Министерства безопасности Поморья. — Я знаком с подготовленными вами документами, а вот лично побеседовать так и не собрался. А планы такие были.

— Понимаю-понимаю, не извиняйтесь! Лучше попробуйте коньяк! Лучшее лекарство — успокаивает нервную систему, это я вам как лекарь говорю.

— Лекарь? Не может быть — вы же ученый!

Серафим Валерианович удивлял его все больше. Лекари врачуют души, целительницы — тела. Целительницами могли быть только женщины. Среди лекарей когда-то встречались и мужчины. Психология имела место до войны. Во время войны было не до психики — тела бы спасти. Поэтому большинство лекарей переквалифицировались, и лечить нервы стало немодно.

— Одно другому не мешает! Хотя лекарей забыли, и зря. Зря и незаслуженно! Мой скромный опыт с подменой этой малютки ясно показывает необходимость лекарского мастерства на сегодняшний день. Я бы рекомендовал вам подумать об этом, князь, но не раньше, чем вы попробуете, наконец, коньяк! Напиток из собственных запасов. Батюшка ваш еще мне имение пожаловал… — Серафим Валерьянович надел очки. — Есть там у меня небольшой погребок — всего три бочонка. Сам настаиваю — на вишневом листе!

Речь его вышла очень аппетитной и соблазнительной, но ни в какое сравнение с самим напитком тем не менее не шла. Коньяк был настолько хорош, что сомнения в том, а не попал ли князь Радомиров все-таки на Небеса, появились.

— Это действительно очень вкусно! И вишней пахнет.

Напиток навевал теплые воспоминания о лете. Ире бы понравилось. Ира…

— Я же говорил! Для вас, дорогой князь, я бутылочку найду, в память о нашей дружбе с вашим батюшкой. Да… — лицо ученого стало очень грустным, но лишь на мгновение.

— Простите, а… Как же молодые люди смогли найти вещдок? Он хранится в подвалах Министерства, все закодировано и…

— Это я вас, дорогой Андрей Николаевич, хочу спросить — как?! Как любой желающий проникает в ваше совершенно секретное, закодированное лишь на доверенных лиц — первых лиц государства, смею заметить! — хранилище как к себе домой?! С этими новомодными придворными фокусами, Небеса их… Ваши трусы, пардон, достать не проблема! Докатились…

— Неужели все так плохо? — князь грустно посмотрел на дно своего бокала. Правильно истолковав этот жест, ему налили еще.

— Хотелось бы вас утешить, князь. Но я не буду. В интересах государства. Все действительно плохо. Вам нужно не счеты с жизнью сводить, а исправлять ситуацию. И о восстановлении лекарской практики, прошу вас, подумайте. Например, я бы рекомендовал вам выплеснуть эмоции на что-нибудь… неодушевленное, но имеющее для вас большое значение. Вы очень сильный маг, Андрей Николаевич. Огромный потенциал. Вот если бы вы мне доверились…

— Почему же вы решили, что я вам не доверяю? Вы только что доказали свою компетентность и преданность Империи…

Он не знал, что еще сказать. Было и стыдно, и безразлично одновременно. Лекарь был прав — сила бурлила внутри и рвалась наружу. Выход был неизбежен, и он решил положиться на этого… Серафима Валериановича Сиялова.

— Чудесно! — старик мгновенно исчез.

Он вернулся не скоро — князь уже начал засыпать. За собой Сиялов вез небольшой столик на колесиках, весь уставленный баночками, скляночками, колбочками и коробочками.

— Вы не волнуйтесь, ваше сиятельство, я свое дело знаю. Кстати, батюшка ваш покойный прибегал к этому средству не единожды и весьма, смею сказать, успешно.

Бормоча все это себе под нос, Серафим Валерианович капал, сыпал, заливал что-то горячей водой, потом, немного подумав, добавил свой знаменитый коньяк. Что-то булькнуло, задымилось, вспыхнуло, и вот, наконец, из-под клетчатого пледа, будто из-под мантии факира, возникла обычная жестяная кружка, заполненная меньше чем наполовину темно-бурой жидкостью.

— Небеса… Какая гадость! — князь согнулся, скривился и закашлялся.

— Значит, действенно! — Сиялов похлопал его по плечу.

Где-то князь это уже слышал… Кресло под ним покачнулось, открылся портал…

Он стоял перед их с Ириной домом. Значит, выплеснуть гнев и отчаяние и уничтожить значимый для него неодушевленный предмет… Сейчас сделаем…

Снова выстроил портал, шагнул в комнату с камином. Книжка про некроманта, нужная страница заложена листком с очередным его стихоплетством. Пара четверостиший, просто так, чтобы она нашла, наморщила лоб, а потом улыбнулась и прижала листок к себе:

Тихо. Тихо-тихо. Он бы услышал удары собственного сердца, но, казалось, их не было. В голове шумело. Он позвал Иру. Она не ответила. Ах, да — она же в госпитале. И все забыла…

Он вдруг ясно осознал, как сильно виноват перед ней. Вспомнил ее бледное лицо, бескровные губы, порванное платье. Позвал еще раз… А вдруг… Ничего. Наверное, она не хочет с ним разговаривать или вообще не помнит, кто он такой. Ее же нет дома. И никогда не будет… А он все помнит… Почему? Зачем? Все забыть. Уничтожить. Стереть с лица Земли. Затерять среди миров. Все. Чтобы даже воспоминаний не осталось. Он закрыл глаза, расслабился и выпустил наружу всю свою ярость. Всю свою боль.